Мегэн повернула голову, что-то пробормотав во сне, и Изолт поднялась, чтобы идти за мужем.

— Прости, Изабо, но так и в самом деле будет лучше для всех, — сказала она. — Он действительно дикое и непредсказуемое животное.

— Как так можно? — воскликнула Изабо, но ее сестра уже возвратилась в мыслях к своему спящему сыну, и, устало улыбнувшись, тоже вышла из комнаты.

Изабо уронила голову в кольцо рук и зарыдала, настолько обессиленная и расстроенная, что все мысли у нее путались. Ощутив мягкое прикосновение к своей руке, она вздрогнула, подняла голову и увидела, что Мегэн смотрит на нее застывшими черными глазами.

— Очень необычный и странный конь, — прошептала колдунья. — Я почти вспомнила… он похож….

— Тшш, Мегэн, — прошептала Изабо, вытирая заплаканные глаза. — Тебе нужно отдохнуть.

— Кажется, я вспомнила… но такого не может быть…

Изабо приподняла голову своей опекунши и дала ей немного успокаивающего сиропа.

— Поспи, Мегэн, — сдавленным голосом сказала она. — Ты должна отдыхать и поправляться. Ты нужна нам.

Казалось, колдунья хотела добавить что-то еще, но потом ее морщинистые веки медленно сомкнулись, и она вздохнула, снова погружаясь в сон.

В конце концов женщина дошла до склада, построенного так близко к водопаду, что она почувствовала на своем лице противную морось. Украдкой оглядевшись вокруг, она толкнула дверь и пробралась внутрь. За дверью оказалась длинная комната, забитая мусором и хламом из закоулков и канализационных труб. В комнате стоял странный дух, похожий на запах давно сдохшей мыши, смешанный с более резким ароматом лаврового листа. Из мрака, шаркая, вышел старик, высоко воздев над головой сцепленные руки. Его мутные глаза, прищурившись, пытались разглядеть ее лицо, скрытое складкой шали.

— Чем могу быть полезен, хозяйка? Рулон материи, почти не покрытой плесенью? Горшок для каши? Табуреточку для ваших усталых костей или веретено?

— Ты знаешь, чего я хочу, старик, — сказала женщина, и при первых звуках ее хрипловатого голоса он отпрянул.

— Да-да, я знаю, знаю, что вы хотите. Заклинания и проклятия, чары и предсказания — все благородные дамы этого хотят. Приворотные зелья и снадобья, заклинания красотки и вызывание духов — все благородные дамы этого хотят.

Она пошла на звук его угодливого шепота из пыльной затянутой паутиной лавки, заваленной сломанной мебелью и попорченными товарами, к буфету, задвинутому в дальний угол. Воровато оглянувшись, старик открыл дверцу шкафа и сделал женщине знак войти внутрь, прикрыв за ней дверь.

Вытянув вперед руку, она отыскала и подняла тайную щеколду, чувствуя, как забилось ее сердце. Задняя стенка шкафа бесшумно поехала в сторону, и она неуверенно побрела сквозь тьму, поднявшись по узкой лестнице, крутой, точно стремянка. Потайная дверь так же быстро закрылась.

Наверху оказалась длинная жаркая комната, завешанная богатыми шелками и обставленная с такой роскошью, которая не уступала дому любого богатого купца. С потолка свисала позолоченная люстра, а все стены были покрыты гобеленами. Женщина пошла вперед, поднимая свои заляпанные грязью юбки, чтобы они не коснулись роскошного ковра с замысловатым рисунком.

— Вы только поглядите, она натащила в мой дом грязи, — раздался высокий обиженный голос. — Эй, эй! Ты что, не могла оставить башмаки у порога?

Из низкого шезлонга у стены вскочил роскошно одетый карлик и суетливо засновал вокруг женщины, требуя, чтобы она сняла грязные башмаки и почистила юбки на лестнице. Он едва доставал ей до пояса и был одет в малиновый камзол с пурпурными и зелеными вставками.