Я стану продолжать только в том случае, если эта беседа является беседой между адвокатом и его клиентом.
— Совершенно справедливо, дорогая, — сказал Дэрроу. — Поскольку вы — супруга моего клиента, конфиденциальность распространяется и на вас. Эта беседа, вне всякого сомнения, вписывается в рамки дела Томми.
Теперь она посмотрела на Дэрроу и кивнула в мою сторону.
— А как же он?
— Он мой следователь. Он связан той же обязанностью сохранения тайны клиента.
Она подумала и, кивнув, произнесла:
— Тогда мы можем продолжать.
— Прекрасно, дорогая. Позволим мистеру Геллеру поведать нам, что ему удалось узнать за последние несколько недель.
Холодный, презрительный взгляд ее коровьих глаз обратился на меня.
Я начал:
— Пока ваш муж отсутствовал на дежурствах, вы завели роман с лейтенантом Брэдфордом. По каким-то причинам у вас произошел разрыв, и, чтобы досадить ему, вы связались с парнем-музыкантом по имени Сэмми.
У нее задрожали губы, она вздернула подбородок, совсем как ее мать на суде.
— В тот вечер вы не хотели идти в «Ала-Ваи», — продолжал я, — потому знали, что там будет Брэдфорд и что это одно из любимых мест отдыха Сэмми. И явиться с мужем туда, где будут оба любовника, бывший и нынешний, представлялось не совсем... разумным.
Она издала горлом звук, похожий на смех.
— Это лишь ваше предположение. Просто новые глупые сплетни, новые грязные слухи...
— Нет. Вас видели, когда вы разговаривали с Сэмми как раз перед тем, как уйти из «Ала-Ваи» прогуляться... сразу после того, как вы дали пощечину лейтенанту Стокдейлу за то, что он назвал вас... оскорбил вас. Видите ли, Талия, Сэмми вел себя не слишком достойно. Он рассказал своим дружкам, что у вас с ним роман... и рассказал им, что он видел.
— Никто ничего не видел, — бросила она, но в глазах у нее уверенности не было.
— Сэмми видел, что за вами пошел Брэдфорд, и шел за Брэдфордом все время, пока вы ссорились. Сэмми также видел полную местных ребят машину, которая остановилась за поворотом. Они свистнули вам, давая понять, что оценили ваши прелести... он видел и слышал, как вы соответствующим образом отозвались, возможно, чтобы заставить Брэдфорда ревновать. Брэдфорд плюнул на все и ушел, а когда Сэмми увидел, кто эти ребята... — я постучал пальцем по фотографиям Лаймана и Каикапу, — он понял, что вы попали в переделку. — Это были жестокие, опасные, опустившиеся типы — уголовные преступники. Сэмми бросился туда, попытался вам помочь, но его просто отпихнули. Вы ведь никогда не упоминали об этом в ваших рассказах, не так ли, Талия? О присутствии Сэмми. Вы не могли сказать о нем, верно? Иначе всплыла бы ваша интрижка с цветным парнем. Не могли упомянуть и о Брэдфорде... той же ночью, когда его арестовала полиция, вы успокоили его, дав понять, что не станете впутывать его в это дело, сказали, чтобы он не волновался.
У нее дрожали губы и подбородок, в глазах стояли слезы.
— На меня напали. Меня избили. Изнасиловали.
Я пожал плечами.
— Может быть, вас и изнасиловали...
— Может быть!
Она кинулась на меня, размахивая кулаками, готовая ударить, но я схватил ее за запястья, лицо Талии оказалось в нескольких дюймах от моего, на нем последовательно отразились ярость, стыд, отчаяние...
Я почувствовал, что она остыла, и отпустил ее.
Она отодвинулась и едва слышно прошептала:
— Я... я... мне плохо.
Бросилась в ванную комнату и захлопнула за собой дверь.
— Ты слишком резок с ней, — прошептал Дэрроу, поднимая руку. — Попытайся понять, что она находится в аду. |