Меня действительно вымотали расспросы. Сил хватило только на то, чтобы благодарно улыбнуться отцу, а через мгновение я снова оказалась в плену у своего кошмара.

Когда открыла глаза, в окна больницы черным вороном билась ночь.

Спрятавшись за ширмой, родители о чем-то возбужденно спорили. Не имея ни малейшего желания снова выслушивать мамины упреки, сделала вид, что продолжаю крепко спать.

— Нужно обо всем рассказать Терезе! — как заведенный твердил отец.

— Об этом не может быть и речи! — взвилась Анна. — Хочешь заставить ее пережить то, что пережили здесь мы?!

— Ты видела, в каком состоянии ее нашли?! — гневно прошипел глава семьи. — Вдруг это…

Но мама не дала ему закончить:

— Как только Эрика поправится, мы заберем ее домой и сделаем все возможное, чтобы она никогда не вспоминала ни о Словакии, ни об этой ночи. Кроме нас больше никто не узнает о случившемся!

Отец безнадежно вздохнул. Временами Анна была упряма, как сто ослов. Если она что-то решила, то уже ничто не могло ее поколебать. Но в этот раз я целиком и полностью ее поддерживала. Признаться во всем бабушке, глядя в ее строгие и такие грустные глаза, было выше моих сил. Мама права, пусть все плохое останется в Словакии.

Но на поверку все оказалось намного сложнее. Мысленно я постоянно возвращалась в ту ночь. Видела Камила: сначала нацелившего на меня нож, потом его труп, объятый пламенем. Интересно, что я должна была испытывать? Боль от того, что человек, которому по наивности доверилась, заманил меня в ловушку или тоску из-за его смерти? А может, радость, потому что справедливость восторжествовала? Как ни странно, но ни одно из этих чувств не объясняло мое состояние. Про любовь вообще вспоминать не хотелось, будто ее никогда и не было.

Кто те люди, что помешали Камилу завершить начатое? А может, ужасная церемония — лишь плод больного воображения, одурманенного наркотиками… Лишь страшная галлюцинация?..

Оставшись одна, я попыталась отвлечься от навязчивых воспоминаний и включила телевизор, поставив на режим без звука. На экране замелькали видеокадры с места пожара…

Щелкнув пультом, устало откинулась на подушках и прикрыла глаза. Кажется, этот кошмар будет преследовать меня всю мою жизнь.

К особняку Эчедов они подъехали на закате. Серое двухэтажное здание встречало ведьмаков сонной тишиной, и на первый взгляд могло показаться, что этот дом необитаем. Не горели фонари, окаймляющие дорожку, ведущую к парадному входу, ставни наглухо сомкнули створки, охраняя от взора любопытных частную жизнь обитателей дома. Только в круглом окне-розе мансарды, которую облюбовал для себя глава семьи, Венцель, маячил тусклый свет, да в глазницах каменных чудовищ — драконов, венчавших карнизы, полыхало синее пламя. Недремлющие стражники верно служили Эчедам на протяжении долгих лет, оберегая их покой.

Кристиан взбежал по лестнице и приложил ладонь к гербу на двери. От его прикосновения створки бесшумно раскрылись. На первом, не так давно отреставрированном этаже, еще сохранились остатки былого великолепия: люстра-каскад на двадцать свечей с ангелочками из золоченой бронзы; на полу — мраморные плиты с выгравированными на них магическими рунами; стены, обтянутые шелком и украшенные фамильными портретами.

В остальном загородная резиденция Эчедов мало чем отличалась от соседских коттеджей. Кухня была оборудована по последнему слову техники, почти в каждой комнате имелись плазменные панели и кондиционеры, которые являлись скорее предметами интерьера, чем необходимостью, потому как воспользоваться благами цивилизации домочадцам удавалось нечасто.

В особняк постоянно наезжали гости, а перепады напряжения при большой концентрации колдовской энергии были обычным делом.