Как и предполагали, с Даниэлем они снова встретились уже в Шереметьево. Парень наливался кофе и тер покрасневшие от усталости глаза. Было видно, что он на пределе и уже готов добровольно отречься от коварного дара.

— Ну что ты киснешь, — попытался приободрить приятеля Этери, похлопав того по спине. — В твоем положении есть и положительные стороны, сэкономишь на транспорте.

Друзья захихикали.

— Пойдемте, я уже вызвал такси, — буркнул Ведающий, расплачиваясь за коричневую бурду.

— А почему бы не прокатиться на Даниэль-мобиле? — подначил друга Крис.

— Иди ты! — беззлобно отмахнулся юноша и вышел на улицу.

День знаний я возненавидела уже давно. Когда с мамой шла на свою первую в жизни линейку, а мимо нас со скоростью звука промчалась малолитражка, и грязь из ближайшей лужи оказалась на моей белоснежной блузке и гольфах. Так уж повелось, что первого сентября со мной обязательно что-нибудь приключалось. Стоило опасаться, что и сегодня меня ожидает неприятный сюрприз.

Но я ошиблась. В подсчетах. Сюрпризов оказалось много.

Как прилежная студентка я проснулась ни свет ни заря с твердым намерением появиться на первой паре. Мельком глянув в зеркало и обнаружив в нем заспанное нечто с копной спутанных тусклых волос, потопала в душ приводить себя в порядок. День неожиданностей стартовал…

Натираясь душистым кремом, обнаружила на щиколотке маленький завиток. Недоумевая, откуда могла взяться темная отметина, я вернулась в душевую кабину и принялась с усердием тереть лодыжку мочалкой. Что за черт?! Странное пятно никак не желало исчезать. И когда уже успела вымазаться?.. Или мне кто помог?

Озарение пришло неожиданно, а вместе с ним на меня нахлынула злость. Без сомнения, это дело рук Яцинта! Небось, негодник ночью пробрался в мою спальню и решил глупо подшутить, мазнув по ноге то ли краской, то ли маркером. Потом его что-то спугнуло, не позволив закончить свой шедевр. Спасибо хоть не с лица решил начать.

— Ну, гаденыш, я тебе сейчас устрою…

Завернувшись в полотенце, помчалась в соседнюю комнату. Однако свершить расправу мне не удалось. Малолетний разбойник вместе с родителями уже удрал на праздник Первого школьного звонка.

«Ничего, после уроков я с тобой поквитаюсь», — воинственно подумала я и, вернувшись в ванную комнату, с еще большим усердием принялась тереть лодыжку.

Кожа покраснела, но завиток так и не сошел. Даже не побледнел! А это значило, что новенькие босоножки, купленные на летней распродаже, и юбку-карандаш, которые планировала надеть в универ, придется заменить старыми кедами и надоевшими до зубового скрежета джинсами.

Проклятье! Вот и не верь после этого в сглаз!

На этом странности не закончились.

Проторчав в душе больше положенного, я, как и следовало ожидать, опоздала. В аудиторию входила, расшаркиваясь перед куратором — флегматичным мужчиной лет сорока, большую часть своей жизни пребывающим подшофе, — и клятвенно заверяя, что это в последний раз. Поднявшись наверх под перекрестным прицелом взглядов, скользнула на стул и только тогда позволила себе расслабиться.

Поздравив нас с началом третьего курса, препод перешел к насущным вопросам:

— Всем известно, что в этом году у нашей альма-матер юбилей, — торжественно провозгласил он. — На протяжении сорока лет в этих стенах получали знания такие выдающиеся личности, как…

Дальше шел перечень незнакомых мне фамилий. Пока педагог распинался перед равнодушной публикой, я малевала в блокноте: сначала нарисовала виселицу и покачивающегося на ней Яцинта, потом перешла к изображению более изощренных экзекуций. Вот где можно было бы найти достойное применение орудиям пыток, когда-то принадлежавшим Эржебет! Я бы с их помощью быстро перевоспитала братца…

— Предстоящий праздник очень важен для нас, поэтому к докладу об истории становления Виленского университета я прошу отнестись с надлежащей ответственностью.