Зачем свекрови понадобилась экстрасенс – Катка, хоть убейте, не понимала, но, зная взбалмошный характер Розалии, не сомневалась – та в очередной раз затеяла какую-то новую авантюру.

– Детка, – затараторила Розалия, проникнув в спальню своей невестки. – Ты обязана присутствовать на сеансе Эльмиры! Она – лучшая, поверь мне на слово.

– Зачем вы ее позвали?

– Мне ее порекомендовала Анна Яковлевна.

– А кто такая Анна Яковлевна?

– Хорошая знакомая Инги Францевны.

– Понятно, – протянула Катка, не имея понятия, о ком идет речь. – Так зачем она здесь?

– Для проведения сеанса. Ты не ослышалась: Эльмира согласилась почтить наш дом своим визитом и сообщить мне, когда наконец я выйду замуж.

У Катарины отвисла челюсть:

– С ума сойти!

– Вот и я говорю – с ума сойти и не вернуться. Вставай, хватит валяться на постели, дуй в гостиную, сейчас Эльмира попьет кофе, и мы приступим.

– Может, вы приступите без меня?

– Вставай! Мне нужна моральная поддержка близкого человека.

– Пусть вас Натка поддержит.

– Мне нужна двойная поддержка! Давай, детка, шевелись. Не заставляй меня прибегать к ненормативной лексике. От тебя требуются сущие пустяки: сунь ноги в тапки и выйди в гостиную. Разве я многого прошу?

– Хорошо, я приду.

– Вот и славненько. Да, кстати, перед тем как ты выйдешь из спальни, будь добра, накрась губы. И глаза подведи. Не забудь накрасить ресницы. И пудры не жалей, ты очень бледная. Резинку с волос снять! Детка, если у тебя останется время, накрась ногти. Твой маникюр меня бесит. И помни: на все про все у тебя ровно десять минут.

– «Твой маникюр меня бесит!» – передразнила свекрищу Катка, оставшись в одиночестве. – Я вообще не обязана развлекать экстрасенсов, а уж тем более не обязана выслушивать их пламенные речи.

Но, несмотря ни на что, Катка подошла к трюмо, стянула с волос резинку и, вооружившись расческой, кисло улыбнулась собственному отражению в зеркале.

* * *

Спустя полгода Катарина пришла в себя. Она перестала вздрагивать от шорохов и резких криков, у нее нормализовался сон, она стала улыбаться, и жизнь уже не виделась ей в серо-черных тонах.

Каждую неделю Катарина ходила в церковь, ставя свечки за упокой душ убиенных Дмитрия и Татьяны. Она часто вспоминала Пучковых. В основном вечером, перед сном. И, хоть Катарина понимала, что она ни в чем не виновата, ее не покидало чувство вины. Мысленно она просила прощения у Тани с Димкой. Каждый день. На протяжении всех этих шести месяцев.

Сразу после старого Нового года, четырнадцатого января, в гостиной Копейкиных раздался телефонный звонок. Розалия, как обычно, заорала:

– Наталья, телефон. Пошевеливайся!

Натка сняла трубку, а спустя минуту толкнула дверь в Каткину спальню:

– Кат, это тебя.

Взяв телефон, Катарина отложила в сторону журнал с кроссвордом, ручку и, привстав на кровати, протянула:

– Слушаю.

На том конце повисла короткая пауза, а потом вдруг звонкий женский голос возвестил:

– Привет, Катка! Это Таня.

– Какая Таня? – Катарина крепче прижала к уху трубку.

– Ну, Таня. Таня Пучкова!

ГЛАВА 5

Сказать, что Катарина была шокирована, – значит ничего не сказать. Помимо шока, она испытала острую боль в затылке, которая постепенно начала распространяться на виски и лоб. Перед глазами у Каты все поплыло, очертания предметов стали нечеткими.