– Я страж. И мне нужен кто-нибудь из тех, кому ты служишь.

Он поколебался, не зная, какое решение принять, но шпагу все же отпустил. Сделал шаг назад, сказал товарищу, не оборачиваясь:

– Позови отца Леонарда.

Стал накрапывать редкий холодный дождик, капли попадали на открытое пламя, то шипело, начинало чадить и извиваться. С каждой секундой светало, мрак отступал перед новым днем, обесцвечивая город, обволакивая его всеми оттенками серого. На востоке до сих пор продолжалась стрельба, но редкая и усталая. Весь запад был затянут дымами затухающих пожаров. Клагенфурт неспешно приходил себя.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец из дома появились четыре клирика в серых рясах Святого Официума. За ними шли двое громил в кожаных чепцах, которые вели Вальтера. За те полмесяца, что я его не видел, он сильно исхудал, лицо стало острым и каким-то обреченным. Глаза ввалились, щеки впали, губы колдуна были разбиты, кровь запеклась в щетине на подбородке. Но шел он прямо, презрительно кривясь, делая маленькие шажки из-за того, что его ноги были скованы цепью. На руках висели кандалы, голову сжимал стальной обруч, который глубоко врезался в кожу, раня ее, ничуть не хуже тернового венца, который ранил Христа.

Вальтер заметил меня, вздрогнул, в его глазах полыхнула дикая надежда, и он тут же отвел взгляд, не желая, чтобы я заметил эту слабость. Мордовороты запихнули его в карету, сели по бокам. Этот транспорт явно не подходил для перевозки заключенных, слишком дорог и на окнах нет решеток, но если ехать требуется срочно, а найти подходящий дилижанс невозможно, сойдет и такое.

Высокий дородный инквизитор с пухлыми губами и редким пушком на большой, похожей на ведро голове подошел ко мне, гулко сказав:

– Я отец Леонард, генеральный инквизитор Клагенфурта.

– Людвиг Ван Нормайенн.

– Страж, надо полагать? Не в самое лучшее время мы с вами знакомимся. Гордыня и похоть овладели этим городом.

– И зло. Я хочу сообщить о ереси.

– Большей, что творилась ночью? – с грустной усмешкой спросил он. – Ангелы, должно быть, выплакали все слезы, наблюдая с небес за тем, как мирные жители убивают друг друга. Что случилось?

– Я видел велефа.

Сказал я это лишь для того, чтобы остановить их. Не дать уехать из города и увезти Вальтера. По крайней мере до тех пор, пока я не найду способа поговорить с ним.

Инквизитор нахмурился, испытующе глядя на меня, и другой Пес Господень, слышавший мои слова, подошел и сухо произнес:

– Страж не лжет. Во всяком случае, он считает, что действительно видел это безбожие. Последний колдун крови был сожжен в Риапано восемьдесят лет назад. Ты не ошибся? Это точно был велеф, а не какой-нибудь деревенский практик?

– Последнего колдуна крови сжег я. И это случилось в прошлом году в Кантонских землях. При этом погибло несколько каликвецев, – резонно возразил я ему. – В Риапано получили мой доклад. Не знаю, извещали ли они об этом региональную инквизицию.

Судя по ставшему еще более хмурым лицу отца Леонарда, человека, занимавшего серьезную должность, новости ему были известны, но он не подтвердил мои слова.

– Если был один велеф, то почему не существовать и другому? – тихо произнес я.

– Я сообщу обер-инквизитору Удальна о ваших словах, как только доберусь до столицы.

Это было, по меньшей мере, странно. И он, заметив выражение моего лица, пояснил:

– Поймать велефа непросто, господин ван Нормайенн. А в городе, где нет никакой власти, невозможно. Не с теми ресурсами, что я располагаю. Всесилен лишь Господь, но не мы. Кроме того, Он в мудрости Своей не отпустил нам столько стойкости, чтобы противостоять такому чудовищу. Как видите, я признаюсь в этом. Чтобы вы не думали, что мы избегаем своих обязанностей.