— Вы собираетесь… — охнул стоявший у меня за спиной Марциус.

— Ну да, — хмыкнул я, жалея, что нельзя стянуть с себя кожаное одеяние и вытереть вспотевший лоб.

— Я должен при этом присутствовать!

— Валяйте, — махнул я рукой. — Только без меня.

— Но…

— Я не собираюсь потом еще и из вас бесов изгонять! Все ясно? — Закрепить кольца удалось без проблем, а тут и хозяин притащил заправленные маслом лампады. Проверив на прочность кожаные ремни, я велел уложить девушку на пол и опустился на колени. — Все, пошли прочь отсюда!

Дверь на засов, на окнах ставни. Пустую комнату освещает лишь оставленный корчмарем на подоконнике подсвечник. На полу симпатичная в общем-то девушка в одной ночной рубахе. Знавал я немало людей, еще бы и приплативших, чтобы оказаться на моем месте. Дела!..

Перво-наперво я принялся перерисовывать на пол, стены, двери и оконную раму непонятные символы из соответствующей главы «Ритуалов…». Потом вытащил из сумки две размеченные мелкими-мелкими зарубками дубовые линейки, длинный шнур с завязанными через равные промежутки узелками и странный прибор, предназначенный для вычисления углов. Почесал затылок и принялся измерять стены и высоту потолка. Казалось бы, чего проще — зажги тринадцать лампад, уже светло станет, но нет, разместить их нужно таким хитрым способом, чтобы теней в комнате не осталось вовсе. «Бесноватость как она есть», раздел «Младшие бесы», глава «Глаза тьмы».

И вот с этими расчетами пришлось повозиться. Тут я и поблагодарил учителей школы при столичном монастыре Всех Святых, нудными убеждениями и розгами сумевших-таки вбить в меня основы арифметики и прочих премудрых наук, от которых день-деньской пропадавшему на улицах парнишке вроде бы не предвиделось никакой пользы. Честно говоря, первое время от мудреных наук толку и в самом деле не было. Но когда пришлось работать на серьезных людей, тогда якобы позабытые знания и пригодились. Мои давешние наниматели мало ценили головорезов, карманников или наводчиков, а вот на содержание специалистов более широкого профиля денег не жалели.

Неожиданно осознав, что все больше и больше погружаюсь в прошлое и постепенно теряю связь с окружающей действительностью, я выругался и постарался выкинуть посторонние мысли из головы.

И получаса с бесноватой не провел, а уже соображаю с трудом. А что же дальше будет?

Когда с расчетами было покончено — пять лампад стояли на полу, одна на подоконнике, остальные пришлось развешать по стенам с помощью обнаруженных в сумке нехитрых приспособлений, — я занялся пентаклем. Лучи пятиконечной звезды, в навершиях которых и стояли лампады, были неровными, и вписать их в круг оказалось делом нелегким. Честно говоря, круг больше смахивал очертаниями на пятно, оставшееся после выплеснутых на дорогу помоев.

Отложив в сторону порядком стершийся кусок известняка, я выдернул пробку из небольшого пузатого бутыля и заставил бесноватую сделать несколько глотков полынной настойки. Девушку едва не выгнуло дугой, она попыталась выплюнуть горькую жидкость, но не тут-то было — настойку ей пришлось выпить до последней капли.

— Где я? — откашлявшись, прошептала девушка. — И почему здесь темно?

— Что ты помнишь? — поинтересовался я и принялся разжигать лампады. Бесам полынь не по вкусу. Ладно, что там с тенями? Вроде везде светло, даже по углам не прячутся — потому и мебель заставил вынести.

— Зеркала… — ответила наконец долгое время молчавшая одержимая.

— И что в зеркалах?

Зубами вытащив пробку из флакона с маслом, я начал по три-четыре капли добавлять его в лампады.