— Брат-экзорцист? — вдруг, перестав кашлять, отчетливо произнес экзекутор. — Не ожидал…

Взвесив в руке топорик, я молча уставился на смертельно раненного человека.

— Глаза, — понял причину моего замешательства тот и скривился в ухмылке. На губах у него запузырилась кровь, и Верга вновь скрутил приступ надсадного кашля. — Глаза — зеркало души. А нам ли не знать о душе все?

— Что здесь произошло? — Я встал так, чтобы видеть уходящую к особняку тропинку.

— Разве непонятно? Попытался откусить слишком большой кусок пирога…

— Это понятно. — Я едва сдержался, чтобы не выругаться. — Это понятно. Но что случилось с плохими парнями? Один лишился головы, второй сгорел заживо. Третий…

— Ой, да перестань ты! — хихикнул и тут же дернулся от боли экзекутор. — Нельзя же быть таким наивным. Хотя в ваш орден, похоже, сообразительным вход заказан…

— Как ты их убил? — уточнил свой вопрос я.

— Ты еще не понял? Это магия. Чары. Колдовство. Проявление скверны. Явление силы. Называй как хочешь — суть от этого не изменится.

— Очень смешно. — Издевается он надо мной или бредит? В любом случае надо делать дело и уходить. А тайны ордена Пламенной Длани… Да кому они нужны?

— Подожди, экзорцист, — будто почувствовав смену моего настроения, заторопился экзекутор, — я серьезно. Вы — варвары, вы кичитесь тем, что изгоняете бесов, и никак не можете понять: никаких бесов не существует. Есть только изначальная сила, по какому-то недоразумению достающаяся тем, кто меньше всего этого достоин. А вы, вы… презрительно именуете ее скверной и развеиваете по ветру! И никому даже в голову не пришло оставить частичку себе! Частичку силы. Частичку власти…

— А вы, выходит, оставляете? — невольно заинтересовался я. На бред откровения собеседника походили мало. На вранье тоже. Да и зачем ему? — Непонятно только, чего ради такая тяга к кострам? Доили бы бесноватых потихоньку…

— Ты не понимаешь… — вновь зашелся в приступе кашля раненый. Было видно, что держался он на одной лишь воле. На что только надеется? Никак не может наговориться перед смертью? Вряд ли. — Вы так ничего и не поняли! Сила дается лишь избранным. Для всех остальных — это яд. Но если выпить душу бесноватого, вместе с ней придет и частичка таланта. Немного, зато навсегда…

— А чтобы выпить душу, человека надо прикончить? — Я присел на корточки рядом с экзекутором. — И чем медленнее, тем больше таланта достанется?

— Помоги мне и сможешь стать одним из нас. — Экзекутор сплюнул кровь. — Помоги, экзорцист…

Величайшая слабость человека — оставить последнее слово за собой. Многих сгубило неумение вовремя остановиться. А уж скольким оно испортило жизнь, поломало карьеру, вконец расшатало нервы!..

Я промолчал. Не стал говорить, что я не экзорцист. Переборол желание увидеть, как расширятся от удивления глаза экзекутора, услышать судорожный вздох. Просто молча прикрыл левой рукой ему глаза и одним движением вогнал в сердце трехгранное острие шила.

Покойся с миром. Или как там у вас принято?..

Оттолкнув мертвое тело в сторону, я вытащил из-под него заляпанную болотной жижей сумку и насторожился: рядом кто-то был.

Резко, разворачиваясь на месте, вскочил на ноги — никого.

Толчок в спину, вспышка перед глазами, провал…

Когда очнулся, два бугая, ухватив под мышки, довольно бесцеремонно спускали меня по выщербленным ступенькам в какой-то подвал.