Кармен, вторая жена Джилберта, впервые присутствовала на семейном торжестве. Она была моложе своего мужа. Их свадьба состоялась всего четыре месяца назад, и Кармен пока еще чувствовала себя чужой в семье.

Джилберт работал в судостроительной компании администратором. В последнее время он стал деловым и уверенным в себе бизнесменом. Кармен заведовала отделом рекламы в бакалейном концерне, обслуживающем Лос-Анджелес и его пригороды. Директора считали ее настолько ценным работником, что уговорили остаться в отделе еще хотя бы на полгода после ее скоропалительного замужества. Ее представления о стряпне ограничивались умением поджаривать полуфабрикаты и открывать консервы.

Все в семье, не сговариваясь, старались на торжестве «быть милыми с Кармен и заставить ее почувствовать себя как дома».

Корлисс это возмущало. Она с негодованием сказала ма Фрилмен:

— Зачем они делают это так откровенно? Пора бы ее ни в чем не выделять. Бедняжка, она же чувствует себя белой вороной… Ну да ладно, коктейль все поправит.

И коктейль Стефена, действительно, помог. Он был смешан с особой тщательностью, а незначительные добавки, вроде бы пустяковые, доказывали, что приготовлен коктейль человеком, не только знающим, как все должно быть смешано, но и умеющим это делать.

К тому времени, когда семейство собралось к столу, настроение у всех было приподнятое.

Папаша Фрилмен сидел во главе стола, и во взгляде у него светилось то, что Корлисс называла «чистым озорством». Солидный, расчетливый, рачительный владелец ранчо, Чарлз У. Фрилмен много работал, чтобы достичь того, что задумал еще в молодости. Его цитрусовые плантации давали лучшие апельсины и лимоны в округе.

Он был страшно горд своими мальчиками: Стефеном, который ведал продажей недвижимости в городе; Джилбертом, от которого зависели морские перевозки; Фрэнком, который отказался от выгодного места, чтобы пойти на флот, и Эдвардом, младшим, уже давно работающим на авиационном заводе в Бербанке, но отложившим свадьбу ради того, чтобы поступить в армию и попытаться попасть в авиачасти в Китае.

Папаша Фрилмен окинул взглядом застолье, отодвинул стул и поднялся.

— Придется встать, чтобы справиться с этой индюшенцией!

— Послушай, можно подумать, что жаркое жесткое, — возмутилась ма Фрилмен, — и не смей снимать пиджак!

— Интересно знать, почему нельзя избавиться от чертова пиджака? — удивился папаша Фрилмен. — Ведь вот уже лет тридцать с лишним я разрезаю жаркое, встав с места и сняв пиджак. Не может человек резать индейку сидя да еще и в пиджаке!

Если Кармен и не сообразила, что «вето» миссис Фрилмен насчет пиджака было наложено из-за ее присутствия, то взгляды, которые бросали на нее члены семейства, ей все объяснили.

Кармен засмеялась и воскликнула:

— Мне кажется, я в жизни своей не видела такой огромной индюшки! Разумеется, надо встать, иначе птица окажется выше вас!

Все вежливо, но немного принужденно засмеялись, понимая, что громкий смех над шуткой нового члена семьи не уместен.

Телефон зазвонил в ту минуту, когда нож папаши Фрилмена вошел в сочное мясо индюшки.

— Я подойду, — сказала миссис Фрилмен, отодвигая стул. — Только вы ведите себя тихо. А ты, папа, занимайся своим делом и положи всем жаркое.

— Кармен, — крикнула она через минуту, — это междугородная, спрашивают тебя.

Кармен поспешила к телефону. Какое-то время стояла напряженная тишина, потом, как бы очнувшись, все разом заговорили, перебивая друг друга. Громким смехом сопровождалась каждая порция жаркого, положенная щедрой рукой хозяина.

Окончив разговор, Кармен вернулась к столу.