Руководитель пресс-центра Генпрокуратуры Олег Сытник в интервью нашему корреспонденту, сославшись на необходимость соблюдения тайны следствия, отказался комментировать сведения о финансировании деятельности „Вулкана“ Вилли Сосновским и связь вчерашних событий с проведенным на прошлой неделе обыском в московском представительстве фирмы „Универсал газ трэйдинг“, контрольный пакет акций которой принадлежит господину Сосновскому».

— Мужик, конечно, полное говно — но его уважаю! Нажухал родное государство на половину бабок и жив до сих пор!

«В свою очередь, в президентской пресс-службе нам сообщили, что публикации, послужившие основанием для проверок Генпрокуратуры, были включены в обзор прессы, который ежедневно готовится для президента. Однако пока ничего не известно о его реакции по этому поводу.

Сегодня поздно ночью Вилли Сосновский возвращается из Белграда, где, согласно информации РИА „Новости“, он вел переговоры с югославским руководством о льготных поставках сжиженного газа и нефтепродуктов в эту страну для обеспечения гуманитарных нужд. По возвращении Сосновского в Москву, возможно, следует ожидать нового поворота в деле „Вулкана“…»

Такси остановилось у новой восемнадцатиэтажки.

— Я тебя провожу. — Турецкий выбрался из машины и помог выйти Лидочке. — Похвастаешься своим гнездышком. — О том, что Лидочка с родителями больше не живет, он знал, но в гостях у нее, понятное дело, не был. — Асфальт тут на грязь клали или на снег? — живо интересовался Турецкий, шагая по колдобистому темному дворику. — А фонари только по праздникам включают?

Лидочка на его бодрые замечания не реагировала, сосредоточенно всматриваясь в темноту двора.

Дверь подъезда резко распахнулась прямо у них перед носом, Лидочка вздрогнула и невольно прижалась к Турецкому. Из подъезда выскочил стремительный хмурый мужик с авоськой и, буркнув «здрасть…», убежал в ночь. Лидочка сделала вид, что просто оступилась — бетон на ступеньках крыльца, конечно, уже успел раскрошиться, — только Турецкий в это не очень поверил.

Поднялись на пятый этаж.

— Ты не против, если я тут похозяйничаю? — Турецкий прошел прямо на кухню и взялся заваривать чай.

Лидочка безучастно наблюдала за его деятельностью.

Обнаружив в холодильнике початую бутылку «Белого аиста», Турецкий щедро плеснул себе и хозяйке. Изумительный букет коньяка с бергамотом приятно щекотал ноздри. Почему-то захотелось есть.

— Вы хоть успели поужинать до того? — как бы невзначай поинтересовался Турецкий. Неплохо было бы подкрепиться парой бутербродов, но Лидочке есть не хотелось, и он решил отложить подкрепление до возвращения домой. — Расскажешь, что случилось?

— Ничего не случилось. — Она медленно прихлебывала чай, глядя мимо Турецкого.

— Лидка! — взорвался он. — Ну ты на себя посмотри: ревешь, руки дрожат, от соседей шарахаешься. И ты мне будешь говорить, что ничего не случилось? Если это, конечно, дела амурные, ради бога — разбирайся сама. Хотя стоило бы этому надутому уроду популярно объяснить, как себя вести с хорошенькими девушками…

— Не амурные.

— Хорошо. Уже гораздо проще. Чего же он от тебя хочет? Может, денег? Ты у него деньги не занимала?

— Нет. — Она снова была готова расплакаться.

Разговор нужно было прекращать, но и оставлять девушку одну в таком состоянии не хотелось.

— Может, Косте позвонить?

— Александр Борисович, — Лидочка умоляюще посмотрела на Турецкого, — только отцу не нужно ничего говорить, хорошо?! У меня все нормально, я со всем разберусь, просто сегодня как-то сразу все… Это пройдет, все можно как-то уладить.