Девушка приподняла угол одеяла, разглядывая сморщенное маленькое личико.

— Никаких дефектов или родимых пятен? — внезапно спросил толстяк.

— Что?

Он повторил вопрос.

— Нет. — Она начала укачивать ребенка.

— Вы сделали с его одеждой то, что я вам велел?

— Да.

— Вы уверены, что на ней нет никаких меток? — настаивал толстяк.

— Я же говорила вам! — Девушка свирепо повернулась к нему. — Не могли бы вы заткнуться? Он спит.

— Они спят, как пьяные. Все прошло легко?

— Легко? — Девушка горько усмехнулась и снова посмотрела на сверток.

— Просто интересуюсь. — Финнер вытянул шею, стараясь разглядеть личико младенца. — Иногда инструменты...

— Не волнуйтесь — товар первоклассный.

Девушка начала напевать приятным дрожащим контральто, снова качая сверток. Ребенок заплакал.

— В чем дело, дорогой? Не плачь. Мама с тобой...

— Газы, — сказал толстяк. — Его просто пучит.

Бросив на него ненавидящий взгляд, она прижала ребенка к плечу и похлопала его по спинке. Малыш отрыгнул и заснул опять.

А. Берт Финнер вел машину, деликатно помалкивая.

— Нет! — вырвалось наконец у девушки. — Я не могу... не хочу!

— Конечно, не хотите, — тут же отозвался Финнер. — Я ведь не жестокая Ханна. У меня трое своих детей. Но что будет с ним?

Девушка прижимала к себе ребенка. Вид у нее был затравленный.

— В таких делах самое важное забыть о своих эмоциях, — серьезно продолжал толстяк. — Успокойтесь и подумайте серьезно, прежде чем примете окончательное решение, подумайте о малыше. Что с ним случится, если вы сейчас наделаете глупостей?

— Ну и что же? — вскинулась девушка.

— А то, что он будет расти на чемоданах, в табачном дыму и алкогольном перегаре, наполняющих его маленькие легкие вместо благословенного свежего воздуха. Вы хотите, чтобы малыш рос в таких условиях?

— Я не должна была на это соглашаться, — сказала девушка. — Я могла бы подыскать ему хорошую няню...

— Вижу, что вы думали об этом, несмотря на наш договор. — А. Берт Финнер одобрительно кивнул. — О'кей, вы найдете ему няню. И кто из вас станет ему матерью — вы или она? Вы будете вкалывать днем и ночью, чтобы платить ей жалованье и покупать ребенку молоко и все прочее, а он будет любить няню, а не вас. Стоит ли этого ваша самоотверженность?

Девушка закрыла глаза.

— Следовательно, няня отпадает, и мы возвращаемся к чемоданам. Кто будет крестить ребенка — какой-нибудь гостиничный клерк в Канзас-Сити? С кем он будет играть — с безработным трубачом-наркоманом? Что будет тащить в рот — пивные пробки и сигарные окурки? И при этом, — негромко добавил толстяк, — шататься от столика к столику, называя каждого посетителя папой?

— Ублюдок, — сквозь зубы прохрипела девушка.

— Именно это я и имел в виду, — кивнул толстяк.

— Я могла бы выйти замуж!

Они ехали по одной из улиц Вест-Сайда. Финнер подъехал к пустому тротуару.

— Мои поздравления, — усмехнулся он. — У вас есть на примете простофиля, который примет чужое отродье и назовет его сыночком?

— Выпустите меня, жирная свинья!

Толстяк улыбнулся:

— Дверца рядом с вами.

Девушка выскочила из машины, сверкая глазами. Финнер молча ждал.

Когда ее плечи поникли, он понял, что выиграл. Девушка осторожно положила сверток на сиденье рядом с ним и закрыла дверцу.

— Прощай, — шепнула она свертку. Вытерев с лица пот, Финнер вынул из внутреннего кармана объемистый конверт и протянул ей.