Снег, выпавший ночью, покрыл землю корочкой, такой тонкой, что под ней я вижу темную воду, густую как кровь. Меня охватывает дрожь, я представляю лицо Люка, прижимающееся ко льду с той стороны.

В конце подъездной дорожки, посыпанной щебенкой, показывается дом, окруженный ясенями. Большинство окон закрыто, садовый столик и стулья стоят ножками вверх на мощеной площадке в розарии.

Подъезд ведет к большой четырехугольной площадке. Серебристый «мерседес», заляпаный грязью, припаркован возле входа в конюшню. Водительская дверца открыта, Алексей сидит на земле, прислонившись к колесу. Идет мелкий дождь, собираясь каплями на плечах его пальто и волосах. Его лицо совсем белое, если не считать аккуратной темной дырочки во лбу. Он выглядит удивленным, как будто просто поскользнулся на льду и собирается с мыслями, прежде чем встать.

Черные «галланты» останавливаются на дальнем конце двора. Окна открываются, над капотами, или как их там называют русские, нависают стволы.

Из дверей дома выходит мужчина, держа в руках ружье. Он моложе Алексея, но у него такой же узкий нос и высокий лоб. Его плотные штаны заправлены в ботинки, на поясе висит нож.

Я выхожу из машины и иду к нему. Он поднимает ружье и кладет его на плечо, точно солдат в карауле.

– Привет, Александр.

Он кивает, но не отвечает. Смотрит на Алексея, и в глазах его мелькает сожаление.

– Все думают, что вы умерли.

– Старый Александр действительно умер. Его вы здесь не найдете.

У него совсем нет английского акцента. В отличие от Алексея, Александр никогда не пытался спрятать ни русского акцента, ни русских корней.

Рэйчел выходит из машины. Она не сводит с Алексея глаз. Она как будто ждет, что сейчас он сотрет со лба кровь и встанет, отдохнувший и полный сил.

Дождь превращается в мокрый снег.

– Скажите мне, что произошло.

Он смотрит на ботинки.

– Все зашло слишком далеко. Он не должен был приезжать. Он забрал ее из одного дома, а теперь снова хотел забрать. Он уже достаточно неприятностей причинил окружающим.

В дверях за его спиной появляется женщина. К ней прижалась девочка.

– Это моя жена Елена, – говорит Александр.

Женщина обнимает девочку за плечи, загораживая от нее тело Алексея.

– Мы о ней хорошо заботились. Она никогда ни в чем не нуждалась. – Елена пытается подобрать слова. – Она была нам как дочь…

Руки Рэйчел прижимаются к губам, словно она хочет удержать собственное дыхание. Потом она бросается вперед, мимо меня, к стоящей на крыльце девочке.

На Микки надеты брюки для верховой езды и куртка. Ее волосы заплетены в косичку и лежат на плече. Такая же косичка у Елены.

Подбежав ближе, Рэйчел падает на колени. Замерзшая щебенка почти не подается под ее весом. Микки что-то говорит Елене по-русски.

– Теперь по-английски, – говорит Александр. – Ты едешь домой.

– Но мой дом здесь.

Он нежно улыбается ей.

– Больше нет. Ты англичанка.

– Нет. – Она сердито качает головой и начинает плакать.

– Послушай. – Александр приставляет ружье к стене дома и садится на корточки рядом с ней. – Не плачь. Я учил тебя быть сильной. Помнишь, как прошлой зимой мы ходили на рыбалку? Как тогда было холодно? А ты ни разу не пожаловалась.

Она обнимает его и всхлипывает у него на груди. Рэйчел следит за ними с тревогой и ожиданием. Она глубоко вздыхает.

– Я скучала по тебе, Микки.

Микки поднимает голову и размазывает ладонью слезы по лицу.

– Я так долго тебя ждала.