– Разве вы не будете преследовать этих дьяволов? – резко спросил Аптранд. – Трое моих парней уже убиты. К несчастью, нас настигли возле Великого Храма, и нам пришлось пробиваться сюда по этим вонючим улочкам. А теперь в погоню!

Остальные намдалени гневно кричали. После всего, что Марк видел в мятежном Видессосе, его так и подмывало бросить своих солдат на бандитов, как на стаю волков. По крайней мере, он был бы удовлетворен, хотя до добра бы все это не довело. За прошедшие сутки он растерял большую часть уважения к Видессосу. Марк видел и то, что легионеры дрожат от нетерпения, что они ждут только его разрешения.

Он с сожалением, но твердо покачал головой.

– Нас послали сюда, чтобы мы улучшили, а не ухудшили положение. Мы должны встать между вами и видессианами и таким образом погасить вспышку бунта. Так уж получилось, – сказал он, используя тот аргумент, который однажды убедил Сотэрика. – Если имперская армия бросится на нас, вы погибли. Неужели ты хочешь, чтобы и мы подогревали мятеж?

Аптранд смерил его взглядом.

– Не хотел бы я ненавидеть человека с ясной головой. Черт бы тебя побрал за то, что ты прав. У меня желудок сводит, как от незрелых яблок, когда я об этом думаю, но ты прав.

Он отдал приказ, и его солдаты подняли погибшего товарища, прихватив и кинжал, которым тот защищался. Марк подумал о мече убитого – куда он исчез?

Трое намдалени пошли к своему лагерю: Четвертый, Гразульф, сын Гизульфа, остался с римлянами, чтобы показать им места, где можно было поставить заслон и преградить доступ из города в Контоскалион. Трибун послал туда два взвода.

В основном позиции эти были расположены вдоль главных улиц, ведущих на север и юг. У Скауруса не было причин жаловаться на выбор, сделанный намдалени, – Гразульф, как видно, отличался хорошим глазом. Как и предполагал трибун, отряд пришлось разделить на две части, так они могли защищать большее пространство.

– Не разбивайтесь на группы меньше десяти человек, – предупредил он легионеров. – И если вам все же придется разделиться, старайтесь быть на расстоянии пятнадцати – двадцати шагов друг от друга, чтобы собраться вместе в случае необходимости.

Римляне быстрым шагом шли к порту. Они миновали квартал мелких лавочек, таверн, старых, запущенных зданий и вышли в район, населенный торговцами, нажившими состояние в портах Видессоса. Их великолепные дома были со всех сторон укрыты густыми садами, и, помимо ограды с воротами, их окружал густой колючий терновник. Но это не всегда спасало хозяев от ярости толпы. Некоторые из особняков уже превратились в дымящиеся руины, другие, хоть и держались, но зато не имели в окнах ни одного целого стекла. Почти все они были оставлены своими хозяевами, это сразу бросалось в глаза. Торговцы, зная, как легко ярость мятежников может переметнуться с чужеземцев на богачей, решили не испытывать судьбу и укрыться в пригородах или на западном берегу Бычьего Брода.

Когда этот район города остался позади, с Марком осталось лишь несколько взводов. Он разместил их между храмом Фоса и зданием, построенным из толстых каменных блоков, похожим на форт. Оно было окружено высоким забором. Вместе с Гразульфом и своими двадцатью солдатами он принялся разыскивать удобную позицию. Подходящее место для обороны нашлось само. Прошлой ночью бунтовщики обрушили стену богатого дома, чтобы ограбить его. Колючий терновник, окружавший развалины с восточной и южной сторон, все еще стоял нетронутый.

– Здесь мы можем построить баррикаду, – сказал трибун, – и удержать за собой все улицы, идущие к порту.

Солдаты взялись за работу с обычным для римлян упорством и аккуратностью.