Катон осторожно подошел к Макрону, крепко взял его за руку и сказал:

— Пошли. Нам нужно идти.

Видимо, уловив настоятельность в его тоне, Макрон кивнул, и центурионы, пробравшись среди раскиданной мебели и утвари, вывалились на улицу. Толпа непроизвольно подалась назад, освободив пространство перед ними. Но в отдалении, за головами зевак, уже показались красные гребни из конского волоса, венчавшие шлемы направлявшихся к таверне стражников.

— Сюда!

Катон потащил Макрона к лоткам и прилавкам, обрамлявшим Форум по краям, спеша затеряться в плотной толпе покупателей и праздношатающихся гуляк. Лишь почувствовав, что непосредственная опасность миновала, Катон, затащив друга в узенький проулок позади Форума, позволил себе и ему остановиться и, привалившись к испачканной штукатуркой стене древнего святилища, перевести дух.

— Что ты тут, на хрен, устроил? — выдохнул Катон, когда к нему вернулось дыхание.

— А?

— Драка в таверне. На кой хрен ты ее затеял?

— Этот ублюдок из сторонников Порция.

— Знаю. И что с того?

— Порций победил.

— А при чем тут… Ох, дерьмо! — Катон уронил голову. — Ставка! Ты лишился всех наших денег.

— Что значит «ты лишился»? — возмутился Макрон. — Деньги были наши. В случае выигрыша ты получил бы честную долю.

— Но выигрыша-то нет.

— Знаю. — Макрон ударил себя кулаком в грудь. — Мне ли не знать, я ведь был там, когда Непот потерял управление своей хреновой колесницей и врезался в стену. Меньше, чем в сотне шагов от финиша. Преторианцы со смеху покатились…

— И?

— Что «и»? — Макрон опустил глаза. — Ну, врезал я одному.

— Одному?

— Ну двум. А может, и еще нескольким досталось, кто их разберет. Мне уже не вспомнить. Один так и остался лежать.

— Понятно, — процедил Катон сквозь сжатые зубы. — Стало быть, ты не только лишился наших денег, но еще и посадил нам на хвост преторианцев? А потом еще и устроил эту бучу в таверне, в результате чего нас также разыскивает и городская когорта. — Катон потер лоб, стараясь привести в порядок мечущиеся мысли. — Ну а вдобавок ко всем этим «радостям» Нарцисс знает, что мы в Риме.

Макрон вскинул глаза:

— Точно?

— Он меня видел. Там, в цирке.

— Ты уверен?

— Да уж так уверен, что дальше некуда. Он мало того что смотрел прямо на меня, так даже рукой помахал. Ну а потом послал за мной стражу. А ты как думал, почему я так поспешно оттуда убрался?

Макрон пожал плечами:

— Я гадал об этом, да так ни к чему и не пришел. Ладно, теперь-то что будем делать?

— Вопрос хороший. Плохо то, что на него нет ответа. Бежать из города — это не выход: они наверняка пошлют соглядатаев с нашими приметами к городским воротам. Но остаться в Риме и залечь на дно мы тоже не можем: на это нужны деньги, а их у нас нет.

Повисло молчание. Потом Макрон прикоснулся рукой к разбитому лицу и поморщился, когда его палец уткнулся в здоровенный кровоподтек.

— Ох ты! Больно!

— Ты это заслужил.

— Спасибо за сочувствие, — проворчал Макрон. — Тебе не кажется, что сейчас нам лучше убраться с улицы?

Ночью Катон лежал на боку, уставившись в стену, настолько близкую, что благодаря пробивавшемуся сквозь разбитый ставень лунному свету видел, как поблескивает на растрескавшейся штукатурке осевшая влага от его дыхания.