Основная часть пехоты, в том числе и на грузовиках, находилась здесь же, в лесу. Отдыхали и ждали команды. Наступать без поддержки танков опасно. Уцелевшие экипажи по приказу хозяйственного капитана Болотова рыли капониры.

Понемногу копали укрытия и самоходчики. Только работников не хватало. Почти весь экипаж Авдеева получил ожоги, механик Крылов ковырялся в двигателе.

У Чистякова контуженный наводчик Хлебников прилег отдохнуть. В санроту он не пошел, сказал, что пройдет и так. Но и без контузии Федор Хлебников, вдоволь перекопавший земли на стройке еще до войны, это дело не любил.

За троих работал бывший колхозник, начинавший свой путь в пехоте, Вася Манихин. Старался стрелок радист Леша Савин, работал и Чистяков. В таких вопросах все были равны.

Подошел комбат Болотов. После приятного разговора с комполка, он тоже выпил и обходил свое хозяйство, куда временно входили обе самоходные установки. Настроен капитан был благодушно. В разговоре с Полищуком он уловил намек на майорское звание, которое полагалось ему и по должности, и по выслуге.

Угостил папиросами Чистякова и Авдеева. Посочувствовал Степану Авдееву.

– Болят ожоги?

– Ноют, мать их так!

– Знакомое дело. Меня тоже крепко под Киевом прижало. Два месяца в госпитале отлежал. Ну, «пантеру» ты мастерски накрыл. Считай, орден тебе обеспечен.

– Я не против, – засмеялся Авдеев. – Экипаж только не забудьте. Воюем вместе.

– И экипаж представлю. К медалям. Опасная штука, я подъезжал. Хотя боковая броня так себе. А ты, Александр, капониром занялся, – капитан наконец обратил внимание на Чистякова. – Нужное дело.

Старший лейтенант подрубил лопатой корень. Выбросил наверх очередную порцию песчаной земли и, разогнувшись, ответил:

– Кому танки подбивать, а кто землю рыть умеет. Каждому свое.

И снова заработал отточенной лопатой. Шанцевый инструмент в его батарее содержался в порядке. Оба экипажа самоходчиков насторожились. Своего комбата (то бишь командира батареи) они уважали за решительность в бою, меткую стрельбу и простоту в обращении. Если разобраться, то Болотову следовало сказать ему спасибо за успешный прорыв обороны.

По каменистой никудышной колее, рискуя свалиться с откоса, Чистяков вывел четыре машины во фланг немецкой обороны. Разбили три дота, закопанный в землю Т 4, три пушки и минометы.

Узелок еще тот! Разведку фрицы в момент прикончили. А двинулся бы напролом батальон, сожгли бы его орудийным огнем из своих каменных укрытий.

Болотов потоптался, похвалил еще раз Авдеева. Он знал, что несправедлив к командиру батареи, но сумел убедить себя, что сам сыграл главную роль. А Чистяков лишь немного помог.

Скоро подъедет командир полка, дотошный хохол Полищук, начнет расспрашивать, что и как. И получается, что пришлый командир батареи взял инициативу в свои руки. Размолотил основные укрепления и дал возможность батальону развить успех.

Портил настроение и другой факт. Бежавшие из укрепления расчеты орудий, минометов и остальной гарнизон, отсидевшись в укрытии, незаметно отступили. И ушли бы безнаказанно, если бы не угодили под удар мотопехотного полка.

Танков у пехоты не было, зато имелись в достатке пулеметы. Да и что для штурмового полка какая то сотня отступавших фрицев? Побили постреляли на ходу и еще хвалились трофеями.

И будто нарочно, чтобы подразнить Болотова, подарили Чистякову в благодарность за разбитые укрепления пятнадцатизарядный автоматический «вальтер», который тот передал своему наводчику. У Чистякова имелся штатный ТТ и трофейный «парабеллум». В третьем пистолете он не нуждался. Мог бы догадаться и подарить Болотову. Не захотел, гордый слишком!

На самом деле Саша Чистяков о подарке сильно не задумывался. Увидел, что Васе Манихину понравился вороненый, хорошо отделанный пистолет, да еще с таким емким магазином, вот и подарил.