— Это как-то оплачивается?

— За участие в игре все мы платим Шмельцову.

— Много? — Затронув этот вопрос, Фирсов поразился тому, как переменилось лицо Баландовской, и понял, что прошелся по краю.

— Этого я вам не скажу, — ответила она сдержанно. — Вопрос денег не обсуждается.

— Ну, хорошо. Сколько вас было на вчерашней игре?

— Немного. Всего — одиннадцать человек.

— Одиннадцать… — повторил следователь и наморщил лоб. — Но позвольте… Вы сказали: один столик — три человека.

— Один столик — одна команда, — уточнила она.

— И все-таки одиннадцать на три не делится.

— Ах, это! Один человек не пришел.

— Кто? — Фирсов был собран, упруг и спокоен. — Имя этого человека?

— Кира Ольшанский. — Лионелла Баландовская поправила волосы, но вдруг осеклась: — Да нет… Не думаете же вы, что Ольшанский мог убить человека?

— Вернемся к игре…

— Нет, вы скажите. Киру в чем-то подозревают?

— Оставим эту тему. Вопрос следственных действий не обсуждается.

— Что ж, — сказала она. — Счет один — один. Можно сказать — ничья.

— Как вы сказали? — Фирсов оторвался от протокола и поднял глаза. — Баландовская… Баландовская… Не та ли это Баландовская?.. Вы не артистка?

— Все в прошлом, — сдержанно ответила Лионелла.

— Я видел ваш фильм. Там была фраза: «счет один — один, можно сказать — ничья». Надо же! Баландовская! Да, вы были звездой.

— Я больше не снимаюсь. Теперь, как вы справедливо заметили, я — домохозяйка.

В кабинет снова заглянул полицейский:

— Разрешите?

— Что еще? — спросил Фирсов.

— Ольшанского привели.

— Что значит — привели? — обеспокоенно вскинулась Лионелла.

— Подписывайте, — следователь ткнул пальцем в конец протокола. — Читайте и подписывайте: «С моих слов записано верно, мною прочитано…»

Глава 2

Заклятые друзья

Лионелла не смогла заснуть даже под утро. Она легла в постель, погасила светильник, но остаток ночи провела в тревоге. То и дело подходила к двери и прислушивалась, нет ли в номере Шмельцова каких-нибудь звуков. Проверив, возвращалась в постель, но уже через минуту, облизывая сухим шершавым языком губы и небо, шлепала босыми ногами к бару. Всю ночь до утра ее мучили тревога и жажда. Виной тому была в том числе духота. Лионелла не включила кондиционер, опасаясь простуды, как будто можно было простудиться при такой-то жаре.

В пять утра, когда лучи солнца вломились в ее комнату, пришлось встать и задернуть шторы. После этого Лионелла наконец-то заснула.

В семь часов раздался громкий стук в дверь. Еще не проснувшись, Лионелла почувствовала, как оборвалось в груди сердце и потом снова заколотилось, но уже у самого горла.

Она прокралась к двери, заглянула в глазок и сразу открыла. В номер ворвалась Катерина и с рыданиями бросилась на грудь Лионелле. Не зная, как реагировать, та сдержанно спросила:

— Что случилось?

— Муж…

Лионелла решила, что уместнее всего обнять Катерину, и обняла ее, уточнив:

— Надеюсь, он жив?

Прорыдавшись, Катерина ответила:

— Жив… Скотина!

Теперь для выяснения обстоятельств ее следовало проводить в гостиную и усадить на диван.