– В Старом Дворце что-то не в порядке?

– Жалоб не было.

– Но зачем-то Гульфем приходила к Повелителю?

Это так и осталось Роксолане неизвестным.

Прошло несколько дней…

Стук в дверь заставил Роксолану вздрогнуть. Она никого не ждала, кто посмел побеспокоить всесильную султаншу в поздний час?

– Войди!

Это был главный евнух, уже четвертый за время ее пребывания в гареме. Подумав об этом при появлении рослого Аббаса, чье имя вполне оправдывалось вечно угрюмым выражением его лица, Роксолана ужаснулась:

– Какая же я старая!

Она старалась не менять слуг часто, хотя к евнухам это не относилось. Молоденькие глуповатые служанки рядом раздражали, к тому же их юность подчеркивала ее собственный возраст. Конечно, во дворце немало молодых рабынь, но они не отличались красотой и даже изяществом, всесильной султанше совсем ни к чему соперницы, она ценила преданность и послушание.

А вот евнухов меняла, не потому что переставала доверять, просто оскопленные мужчины быстро превращались в нечто не слишком привлекательное внешне. Толстые, больше похожие на вульгарных женщин, с визгливыми голосами и рыхлыми телами, они становились неприятны, приходилось менять на новых. В гареме только чернокожие евнухи, это была идея султана – рожденный от такого охранника ребенок обязательно будет отличаться цветом кожи. Это удивляло, потому что у Сулеймана бедолаги были полными скопцами, какие дети?!

Султанша не замечала или делала вид, что не замечает этих несчастных, общаясь только с главным евнухом, но и таких после нескольких лет службы отправляла в Старый Дворец на покой. Аббасу тоже пора, лишение мужского достоинства сказалось на внешности, он умен и старательно держит себя в разумных пределах, мало ест и много двигается, к тому же не полный скопец, но время берет свое.

– Султанша, Повелитель желает поговорить с вами сейчас.

– Сейчас?

– Да, госпожа.

Роксолана только покосилась в зеркало, которое поднесла по ее знаку Муфида, кивнула:

– Поспешим, если Повелитель требует.

По пути успела поинтересоваться у евнуха:

– Что-то случилось? Это из-за Гульфем Султан?

– Не знаю, госпожа, Повелитель ничего не сказал.

Султан позвал к себе не через дильсиза, потайным путем, а через главного евнуха, это сродни официальному вызову. Значит, все-таки случилось…

– У Повелителя кто-то был перед этим?

– Келальзаде-паша, госпожа…

Шагая к покоям султана, Роксолана быстро прикидывала.

Келальзаде Мустафа Челеби – канцлер, секретарь имперского совета, кроме того, он официальный историограф падишаха, успешно претворяющий в жизнь идею создать образ идеального монарха. Он весьма преуспел в этом, для потомков уже сделаны записи о деяниях султана Мехмеда Фатиха, блистательного завоевателя Константинополя, а также серьезно подправлен образ отца нынешнего падишаха султана Селима Явуза – так, чтобы прозвище Явуз не считалось свирепым или жестоким, а если и считалось, то по отношению к врагам империи и ислама.

О султане Сулеймане и говорить нечего, Келальзаде-паше оставалось всего лишь объяснить казнь Ибрагима-паши и шехзаде Мустафы. Он объяснил, припомнив все просчеты и ошибки казненных, но людская молва, которая от его сочинений не зависела, продолжала возлагать вину на султаншу Хуррем.

Что же мог такого сообщить Келальзаде-паша Повелителю, чтобы поздно вечером вызвать к себе султаншу? Ради очередной главы из его истории династии Сулейман этого делать не стал бы.

– Войди!

Что-то в голосе Сулеймана не понравилось Роксолане, все же Келальзаде-паша принес не лучшее известие Повелителю.

– Повелитель, вы пожелали меня видеть?

Она точно знала, когда как обратиться к супругу.