— Бюр-р-рократы! Кошмар-р-р!

— Что случилось?

Она обиженно надула губы.

— Слава, я их умоляла дать мне хотя бы еще один день! Хотя бы один! Бюр-р-рократы!

— Когда у тебя виза кончается? — спросил я.

— О-о, виза на месяц,— жалобно сказала Натали, — но билет мне вручили на сегодня. Четырнадцать сорок. Да? Они меня высылают!

У меня внутри все запело! Я наклонился к ней:

— Да, пошли ты их к черту! Я знаю одно место, где нас никто никогда не найдет! Целый месяц никто не найдет! Ручаюсь!

Натали грустно посмотрела на меня.

— В Африке? Да?

— Почему? — засмеялся я. — В России можно спрятаться лучше, чем в африканских джунглях! Пошлем все к черту, Натали!

— Но я не хочу прятаться, — сказала она. — Я ни в чем не виновна. И я им это должна доказать! Да?

Я затормошил ее.

— Да кому ты докажешь? Сама говоришь — они бюрократы!

— Ну и что? — твердо сказала она. — Они — это они. А я — это я. Речь идет о моем будущем, Слава. О моей профессии! Я приеду и все докажу! Во Франции уже двести лет демократия! Да?

Больше мне говорить было не о чем. Мы машинально пошли в сторону моего дома. Она сказала на ходу:

— В час они заедут за мной к отелю. Слава, у нас только два часа. Да? Уже можно идти к тебе домой?

Я признался ей:

— Мы не можем туда идти!

Мы остановились, не дойдя до моего дома. Она улыбнулась.

— Ты опять боишься?

Я искренне ответил ей:

— Боюсь.

— Чего? — спросила она ласково.— Ответь, мой маленький герой.

Я не мог ей ответить. Не мог я ей сказать, что я боюсь за Константина… Боюсь, что сегодня он так и не сможет доказать Людмиле, что он не раб… Я облокотился на чугунные перила напротив дома Пушкина. Она встала рядом.

— Ты опять боишься того легионера? Да?

— Его уже нет, — отмахнулся я. — С ним кончено.

— Как кончено? — забеспокоилась она.

— Он убит. Выстрел в голову, — успокоил я ее.

Но она не успокоилась. Смотрела на меня широко раскрытыми перламутровыми глазами:

— А Константэн? — спросила она тревожно.

— С ним все в порядке. Его ночью чуть не убили. С ним все в порядке.

— А с тобой?! — тихо вскрикнула она.

Я ей улыбнулся успокаивающе.

— В меня три раза стреляли! Все! Лимит исчерпан!

— О-ля-ля, — пропела она. — Как вы здесь живете?!

— Нормально, — ответил я. — В России идет скрытая, тихая революция. Пушкин ее предсказал в своих «Философических таблицах». Все идет нормально, Натали.

— Кошмар-р-р, — сказала она.

И тут я увидел наш катер! Он стоял у моего спуска. На том же месте, как в тот самый далекий день, когда все началось. На кормовой банке, прикрыв лицо мелкой фуражкой, загорал Котяра. Я схватил Натали за руку и потащил ее к спуску. Она упиралась, и я ей объяснил:

— Я нашел! Нашел!

— Что! — не понимала она.

— Я нашел, где нам провести два часа!

Над самым катером я крикнул сверху:

— Капитан, свободен?

Котяра снял с глаз фуражку и хотел ответить что-то нехорошее, но, увидев Натали, сел голый по пояс и прижал к груди тельняшку.

— Пардон, мадам.

Натали засмеялась. Котяра повернулся к ней спиной и натянул тельник.

— Покатай нас, Леня, — попросил я. — Я заплачу.

Котяра повернулся и презрительно на меня посмотрел.

— Обижаешь, Славик.