Надин думала о том, каково это — ложиться в постель с нелюбимым? Сама она вспыхивала от радости, лишь заслышав во дворе голос Арни или узнав звук его шагов. А когда он ее обнимал, просто млела от счастья.

Вечером, в спальне, она спросила мужа:

— Как ты думаешь, Кларенс будет стремиться увидеться с Эвиан?

Это была болезненная тема. Арни сдержанно ответил, не глядя в лицо жены:

— Я не знаю ни одной причины, которая могла бы ему помешать, если он жив.

— Зана говорила, что он не умер.

— Она говорила много такого, что могло заставить человека жить так, как он живет, и не идти против судьбы.

— Потому что с ней невозможно бороться?

— Потому что в итоге можно получить вовсе не то, что хочешь.

Глава пятнадцатая

Наступила осень: лес менялся день ото дня. Разноцветье постепенно поглощало зелень, становясь все ярче, растекаясь, словно медленный пожар. Погода стояла сухая и теплая, и хотя в это время года в усадьбе было полно работы, Надин не отказывала себе в удовольствии прогуляться по лесу и полюбоваться падающими листьями.

Иногда Эвиан ходила с ней, а еще они вместе собирали поздние яблоки. Их уродилось столько, что ветки свисали до самой земли. Эвиан никогда не думала, что сможет получать столько удовольствия от поисков плодов в переплетениях света и тени, от прикосновений к ладоням гладких листьев и шершавой коры, а к лицу — теплого и пахучего осеннего ветерка.

Джозеф Иверс, наконец, договорился со своим соседом Уиллисом о покупке его ранчо. Для этого нужно было съездить в Шайенн, к тому же Надин давно говорила, что надо окрестить детей.

Для Эвиан наступило относительно спокойное время. Подружившись со своей взрослой падчерицей, она пришла к выводу, что домашние дела, мелкие, естественные, отвлекающие заботы могут служить реальной опорой и рассудку, и духу. В руках Надин спорилось любое дело, за которое она бралась; помогать ей или просто наблюдать за нею было большим удовольствием.

Иверс относился к жене с полным безучастием, как к пустому месту. Эвиан испытывала несказанное облегчение от того, что отныне он не посещал ее по ночам. Она почти поверила в то, что так будет всегда.

Когда перед отъездом в Шайенн Иверс неожиданно зашел к ней, молодая женщина застыла в напряженной позе, и только ее рука, державшая гребень, слегка задрожала.

— Сколько времени это будет продолжаться? — резко произнес Иверс. — Я хочу знать, от кого этот парень? Я не намерен давать свою фамилию ублюдку!

Меньше всего Эвиан желала быть честной с этим человеком, но в данном случае ей ничего не оставалось, как сказать правду:

— Я не знаю.

Иверс подошел к колыбели. Мальчик был черноволосым и темноглазым, но такой была и сама Эвиан. Никто не сумел бы как следует сравнить изящные мелкие черты грудного ребенка с чертами взрослого мужчины.

— Собирайся, — мрачно произнес Иверс, отступая к дверям, — через полчаса выезжаем.

Надин воспринимала это путешествие как настоящее приключение, пусть даже их сопровождал отец (Арни пришлось остаться на ранчо за старшего).

Насколько хватало глаз, простирались необъятные леса. Вокруг лица вился тонкий слой нагретого солнцем воздуха. Еще выше звенели насекомые, а над головой кружили птицы.

Молодая женщина слышала, что где-то там, выше границы леса, пасутся стада снежных коз. Никто не знал, как им удается выживать зимой среди обледенелых утесов и непрерывных метелей. Случалось, Надин замечала этих животных на выступах скал, выше которых можно было увидеть лишь парящих белоголовых орланов.

Ей не хотелось заговаривать с Эвиан в присутствии отца, к тому же она видела, что та чем-то удручена. Сама Надин предвкушала поход по магазинам, а еще она втайне задумала визит к женщине, умеющей делать «городские» прически.