— Давай, Брук, нельзя же все время сидеть в четырех стенах, — настаивала Нола, натягивая обтягивающую черную безрукавку. — Выступает какой-то джаз-квартет, говорят, хороший. Бенни и Саймон займут нам места. Вход пять долларов и два напитка по цене одного. Что тебя смущает?

— Я очень устала, — твердила Брук, переключая телеканалы, лежа на матраце, заменявшем диван. — Мне еще отчет писать, а через одиннадцать часов снова на работу.

— Ну и что? Двадцать два года, а ноешь, как старуха! Переживешь! Быстро одевайся, через десять минут выходим.

— На улице льет как из ведра…

— Через десять минут и ни секундой дольше, или ты мне больше не подруга!

Когда девушки добрались до Ист-Виллиджа и втиснулись за слишком маленький столик, занятый для них заботливыми однокурсниками, Брук пожалела о своей уступчивости. Почему она вечно идет на поводу у Нолы? Зачем она торчит в прокуренном переполненном баре, нехотя попивая сильно разбавленную водку с тоником в ожидании выступления никому не известного джаз-квартета? Она вообще не большая поклонница джаза, да и любой живой музыки, кроме разве что концертов Дейва Мэтьюса или Брюса Спрингстина, где можно весело подпевать исполнителям. Здесь не подпоешь. Поэтому Брук ощутила раздражение, смешанное с облегчением, когда длинноногая белокурая барменша постучала ложечкой о край бокала и сказала:

— Эй, ребята! А ну, послушайте меня минутку! — Она вытерла свободную руку о джинсы и дождалась, пока гул голосов в баре немного стихнет. — Я знаю, всем не терпится услышать «Соплеменников», но нам только что сказали, что они стоят в пробке на лонг-айлендском шоссе и не успеют вовремя.

Послышались зычные «бу-у-у» и раздраженное «о Боже!».

— Да-да, я понимаю, но вот такая засада. Перевернулся тягач с прицепом, шоссе стоит вмертвую, сами представьте…

— Как насчет бесплатной выпивки в качестве компенсации? — крикнул толстяк средних лет, сидевший в дальнем углу с кружкой в руке.

Барменша рассмеялась:

— Извините, не получится. Но если кто-нибудь хочет сесть за инструмент и развлечь собравшихся… — Она говорила это, гладя прямо на любителя бесплатной выпивки. Тот покачал головой. — Серьезно, у нас отличное пианино. Кто-нибудь умеет?..

Все молча переглядывались и пожимали плечами.

— Брук, ты же играешь! — громко прошептала Нола так, чтобы услышал весь стол.

Брук иронически кивнула:

— Меня вышибли из ансамбля в шестом классе, потому что я не могла научиться читать с листа. А кого выгоняют из обычной музыкальной группы самой средней школы?

— Смелее, смелее! — настаивала барменша. — На улице льет как из ведра, всем хочется музыки и уюта. Так и быть, ставлю всем бесплатное пиво, если кто-нибудь сядет за инструмент!

— Я немного играю.

Брук обернулась на голос и увидела обросшего, довольно неухоженного парня, одиноко сидевшего у стойки. Он был в джинсах, белой футболке и вязаной шапочке, несмотря на летнюю пору. Разглядывая новоявленного пианиста, Брук решила, что его можно было бы счесть довольно симпатичным, если бы он принял душ, побрился и выбросил шапку.

— Немного, ну и ладно. — Барменша широким жестом показала на пианино. — Как вас звать?

— Джулиан.

— Итак, Джулиан, не стесняйтесь. — И барменша вернулась за стойку.

Джулиан уселся на круглый стул и взял несколько аккордов, не заботясь о ритме и синхронности. Аудитория тут же потеряла к нему интерес и вернулась к прерванным разговорам.