— Нет, я не могу цепляться за старое, — сказал он наконец. — Нужно двигаться вперед. Прежний имидж свою роль сыграл, сейчас я начинаю по-настоящему. Нужно принять и полюбить свой новый облик, а с ним, глядишь, и карьера пойдет в гору. Должен сказать, удивительно, но я всем сердцем приветствую перемены. — Он лукаво улыбнулся: — Помнишь поговорку — взялся делать, делай хорошо… Ну что, ты рада?

Брук через силу улыбнулась:

— Очень рада. Это ж просто здорово, что они готовы столько в тебя инвестировать.

Он сорвал старую, в катышках, шапчонку, нахлобучил белую мягкую шляпу с тканевой лентой, побежал к зеркалу в прихожей и принялся крутиться, рассматривая себя со всех сторон.

— А у тебя какие новости? — спросил он из прихожей. — Если я правильно понял, сюрприз не только у меня?

Брук печально улыбнулась, зная, что муж ее сейчас не видит.

— Да так, пустяки, — ответила она громче, надеясь, что голос звучит не так мрачно, как стало у нее на душе.

— Как это? Ты же хотела мне что-то показать!

Сложив руки на коленях, Брук смотрела на переполненный обновками чемодан.

— Ничто не сравнится с твоей новостью, любимый. Давай порадуемся твоему сюрпризу, а свой я приберегу до другого вечера.

Джулиан, неотразимый в мягкой фетровой шляпе, подошел и поцеловал Брук в щеку.

— Хорошо сказано, Ру. Сейчас я распакую всю добычу. Хочешь помочь? — И он принялся переносить стопки одежды в спальню.

— Я присоединюсь через минуту, — пообещала она, молясь, чтобы он не заметил в шкафу магазинных пакетов.

Джулиан тут же вернулся в гостиную и присел рядом с женой.

— Точно все в порядке, Ру? Что случилось?

Она снова улыбнулась и покачала головой, с трудом сглатывая комок в горле.

— Все замечательно, — солгала она, стиснув ему руку. — Все в полном порядке.

8. Троих Боливару точно не выдержать

— Это плохо, что я ужасно волнуюсь? — спросила Брук, сворачивая на улицу, где жили Рэнди и Мишель.

— Но мы действительно давно с ними не виделись, — пробормотал Джулиан, яростно нажимая на кнопки мобильного.

— Нет, я продень рождения. Всех гостей я знаю с детства, каждый будет расспрашивать, как у нас дела, и рассказывать, как поживают их дочери, подружки детства, которые обошли меня буквально по всем направлениям.

— Гарантирую — ни одна из них не вышла замуж столь удачно, — сказал Джулиан, пряча улыбку.

— Я тоже так думала, пока полгода назад не столкнулась в «Двадцать первом веке» с мамашей Саши Филипс. Эта Саша была пчелиной маткой шестого класса — она стягивала народ простым мановением щелкнувшего браслета — и обладательницей самых накрахмаленных носков и белейших кожаных кед.

— И к чему ты это?

— Я не успела спрятаться, и ее мать заметила меня в хозяйственном отделе.

— Брук…

— Она зажала меня в угол между занавесками для душа и полотенцами и давай хвастаться, что Саша вышла за человека, которого прочат на «очень важную» должность в известной итальянской «деловой семье». И подмигивает, подмигивает! Дескать, этот парень, настоящая находка и крупная рыба, мог выбрать любую женщину планеты, но был просто очарован ее Сашей, вот она и стала мачехой его четверым детям. Представляешь, ее мамаша этим хвастается! Она умеет расхвалить что угодно, я даже начала сожалеть, что ты не мафиози и не обременен детским садом от предыдущего брака.

Джулиан засмеялся:

— Ты мне об этом не говорила.