Благодаря этому шедевру журналистики весь мир узнал, что Брук Олтер не беременна, но менструации у нее обильные. Нола находила это уморительным, а Брук не могла отделаться от мысли, что все, от школьного бойфренда до ее девяностолетнего дедушки, не говоря уж о подростках, домохозяйках, постоянных клиентах авиакомпаний, завсегдатаях супермаркетов, посетителей салонов, любительниц маникюра и подписчиков Северной Америки в курсе особенностей ее месячного цикла. А ведь она даже не заметила фотографа! С этого дня все товары, имеющие хоть какое-то отношение к интимным проблемам или пищеварению, Брук заказывала только по Интернету.

Скрыться от всеобщего внимания ей помогла Элла, дочка Рэнди и Мишель, появившаяся на свет спустя две недели после скандальной передачи «Ту-дей» и ставшая для Брук подлинным благословением. Элла любезно соизволила родиться в Хэллоуин, дав Брук и Джулиану прекрасный повод отвертеться от костюмированной вечеринки у Лей, Брук преисполнилась горячей благодарности племяннице: рассказы и пересказы подробностей родов (воды у Мишель отошли в итальянском ресторане, и она с Рэнди помчалась в больницу, где схватки, правда, длились еще двенадцать часов, зато владелец ресторана Кампанелли пообещал малышке пожизненные бесплатные обеды и ужины), уроки пеленания и трогательное пересчитывание пальчиков на ручках и ножках совершенно отвлекли внимание (по крайней мере родственников) от Брук с Джулианом.

Они стали образцовыми тетей и дядей, приехав к Мишель в роддом еще до рождения малышки с двумя десятками нью-йоркских бубликов и таким количеством копченого лосося, что хватило бы на все предродовое отделение. Джулиан умильно ворковал Элле на ушко, что ее крошечные ручки просто созданы для игры на пианино, а Брук позже вспоминала о племяннице, неизменно связывая ее появление на свет с последней блаженной передышкой перед настоящей бурей.

10. Ямочки соседского парня

Мобильный Брук зазвонил, едва она доволокла двадцатидвухфунтовую индейку в квартиру и бухнула ее на кухонный стол.

— Алло! — сказала она, одной рукой вынимая из холодильника все маловажное, чтобы поместилась гигантская птичка.

— Брук? Это Самар.

Брук растерялась — Самар никогда ей не звонила. Неужели хочет узнать мнение об обложке «Вэнити фэр»? Журнал буквально сметали с лотков, а Брук не могла насмотреться на фотографию, как ей казалось, винтажного Джулиана — в джинсах, обтягивающей белой футболке, в одной из своих любимых вязаных шапочек и с улыбкой как раз такой ширины, от которой на щеках появлялись милые, располагающие ямочки. Он, безусловно, был самым красивым в коллаже на обложке.

— Привет! Правда, Джулиан хорошо получился на обложке «Вэнити фэр»? Я, конечно, не удивляюсь, но здесь он такой…

— Брук, у вас есть минутка?

Так, милая женская болтовня о глянцевых журналах отменяется. Если эта женщина звонит сказать, что Джулиан не приедет домой на День благодарения, когда вся родня впервые соберется у них на Таймс-сквер, Брук ее просто убьет.

— Ну-у-у да, секунду подождите. — Брук закрыла холодильник и присела за крошечный кухонный столик, вспомнив, что надо позвонить и узнать, как обстоят дела с прокатом обеденного стола и стульев. — Все, я готова. Что случилось?

— Брук, тут вышла статья, довольно неприятная, — начала Самар отрывисто и сухо, как говорила всегда. Впрочем, плохие новости лучше так и сообщать.

Брук пробовала отделаться шуткой:

— Ну, сейчас каждый день статьи выходят. Я же беременная алкоголичка, помните? А что Джулиан говорит?

Самар кашлянула.