Я ждал, когда он разовьет свою мысль. Он задумчиво поскреб болячку на плече, приподнял корочку, опустил ее на место.

— Моя жена была так же красива, как ваша, плюс еще этот экзотический облик. Я приехал в Шатору в 1954 году для участия в конференции, проходившей на американской базе НАТО. Читал им сравнительный курс о целевых исследованиях, ведущихся медиумами под эгидой соперничающих организаций — КГБ и ЦРУ.

Он дотянулся до пульта, лежавшего на металлическом ящике-картотеке, который служил ему прикроватной тумбочкой, и нажал на кнопку. В углу комнаты включилась маленькая фиолетовая игрушка — нечто вроде блюдца на колесиках, которое разъезжало во все стороны внутри кирпично-красного загончика по расчерченному листу бумаги; все его перемещения фиксировались на ней с помощью фломастера, закрепленного под шасси.

— После выступления я обедал со штабными военными в только что открывшемся маврикийском ресторане, и нас обслуживала Ядна. Я втюрился в нее с первого взгляда.

Одолжил у кого-то джип, чтобы срочно завоевать ее сердце: с пяти часов вечера она работала прислугой у вдовы бывшего мэра. Вот так я и попал в этот замок. После войны он был в жутком состоянии — настоящая развалина. Старуха-мэрша ютилась в тех двух комнатках, которые немцы оставили ей двенадцать лет назад, реквизировав все остальное. Когда ее отправили в дом престарелых, я купил замок и женился на служанке. Все это я вам говорю, чтобы вы поняли: порядок вещей всегда можно изменить. И не только в будущем. Ваш средневековый роман с Изабо заслуживает иного финала, разве вы так не считаете? А ну-ка, идемте, я вам кое-что покажу.

И он откинул одеяло. Я помог ему встать и придвинул «ходунок».

— Я не очень-то приятно пахну, — предупредил он, — но в соседстве с крысами это не так заметно.

Я довел его до компьютера, и он велел мне сесть перед экраном.

— Кликните на файл № 413. В нем результат одного опыта: компьютер зарегистрировал в мое отсутствие передвижения этого робота.

И он указал большим пальцем себе за спину, на маленькую игрушку, разъезжавшую по загончику.

— Как видите, он меняет направление, поворачивая то влево, то вправо, притом, в нормальном соотношении — примерно пятьдесят на пятьдесят. А теперь, прежде чем открыть файл, попробуйте сконцентрироваться и мысленно приказать ему как можно чаще поворачивать направо.

Я смотрел на старика с жалостью: он явно сбрендил. Как это грустно — видеть угасание такого острого разума. Надо попытаться вернуть его к прежней теме, только как можно тактичнее:

— Извините, но мы говорили про Изабо…

— Вот этим мы как раз и занимаемся. Опыт продлится минут пять, не больше. Соберитесь, представьте себе перемещения объекта и заставьте его повернуть вправо.

— Вы, кажется, говорили, что измерения уже проводились, и это не прямая запись.

— Верно, она сделана полгода назад. Но файл не тронут.

— Как, не тронут?

— Его никто еще не открывал. Ну, давайте! Если достигнете соотношения шестьдесят на сорок, я удвою гонорар Коринны. Идет?

Решив не раздражать его отказом, я открыл файл, представил себя за рулем фиолетового «Болида» и мысленно повернул направо. Тяжело опираясь на мое плечо, старик следил вместе со мной за ходом игрушки; одновременно на экране возникали результаты анализа ее передвижений.

— Ну вот, — констатировал он с довольной улыбкой, когда опыт был окончен и записан. — Двенадцать правых поворотов, один за другим. Для первого раза совсем недурно. Такой результат может быть и чистой случайностью, но на это есть, грубо говоря, один шанс из десяти тысяч.

Обернувшись, я изумленно взглянул на старика.

— Как же вы его объясняете?

— Видимо, вы действительно убеждены, что медсестрам мало платят, а вы любите Коринну.