– Слышь, Кешаня,- неожиданно спросил он,- а как тебе удается этот трюк со свечкой? В смысле, когда пламя меняет окраску?…

    – Легко,- отмахнулся недоглоданной воблой маг и прорицатель.- Эти свечки продают в одном магазинчике разных приколов типа пластмассовых черепов и масок вампиров. В свечках фитиль каким-то специальным красителем пропитан, надо только рассчитать время, когда спецэффект сработает.

    – Сработало здорово. Во всяком случае, на солидные бабки ты клиентку раскрутил. Не стыдно пудрить мозги бедной женщине?

    – Степа-а! Не ты ли, гнусный совратитель порядочных психиатров, первым подал мне эту грязную идею? Не ты ли сейчас сидишь и бессовестно дуешь пиво на халяву? А между прочим, это пиво куплено на заработанные мною денежки!

    – Все. Молчу. А то, чего доброго, напустишь порчу на меня бедного и беззащитного.

    – Да уж, ты беззащитный,- хмыкнул Викентий.

    – О, кстати! - вскинулся Гремлин.- Счас новый анекдот расскажу…

    Но анекдоту не суждено было прозвучать. Потому что в кармане Гремлиновых штанов противно заверещал мобильник.

    Гремлин ругнулся и достал трубку.

    – Ну? - требовательно рыкнул он, делая свирепое лицо.

    Викентий вальяжно расположился напротив друга и приготовился к предстоящей сцене. Просто он знал, что если выражение лица Степана-Гремлина можно охарактеризовать как крайне свирепое, то быть представлению. Театру одного актера.

    И Степан не разочаровал приятеля в его ожидании. Это поистине был один из звездных часов его актерского мастерства.

    – Не допираю, корешок,- загнусавил Степан в трубку.- И слушаю, и не врубаюсь! Я че тебе, лапши мешок? Я, блин, понтами не кидаюсь!… Я лох?! Я, значит, вам уже не босс?! Спешил, летел, пыхтел, себе мозги запарил… А вам, блин, нужен экстремальный парень! Вин Дизель, типа. Это не вопрос. Но, кореша, какой же это фак! Какой это отстойный сдвиг формата! Без моего классического мата вам не озвучить даже Шапокляк! И как подумать, кто у вас в тузах! Сплошное чмо без голоса и пара. Озвучка без фильтрации базара есть неизбежный и законный крах! Че говоришь, мне башню сорвало? Не катит, типа, быть звездой эфира? Щенок! Не отрывайся от кефира и думать позабудь про дядино бухло! А потому заткнись и запиши: я вам не евро, чтоб гулять по свету. Со мной связался - сядешь на шиши. Карету мне, карету, блин, карету!…

    Викентий хотел было изобразить аплодисменты, но Степан предупредительно поднял палец. В Гремлиновой трубке что-то пискнуло, зашепелявило, и Степан уже обыкновенным голосом буднично поинтересовался:

    – Записать успели? От придурки…- И отключил трубку.

    – Что ты сейчас тут выдавал в эфир? - Викентий кое-как приходил в себя после продолжительного внутреннего хохота.

    – Монолог Чацкого,- хмуро ответил Степан.

    – Да ты что!…

    – А че такого. Просто переозвучиваем запись старого спектакля. Только с этим монологом все время какая-то ботва получается: то не технично, то не смешно. Вот сейчас как было?

    Викентий пожал плечами:

    – Я не специалист. Но вообще-то некоторый процент здорового детского юмора ощущается.

    Степан вздохнул.

    – Лабуда это, Кешаня. Сам понимаю. Поеду-ка я в студию и серьезно займусь этим вопросом. Тем более кажется, мои кореша не успели записать все, что я им в трубку наговорил.