Поставив лилии в прихваченную снизу стеклянную вазу и освободив руки, я начинаю обрызгивать подушки антикварным атомайзером, который наполнен одним из моих любимых ядов – болиголовом. Эффект от него в таких дозах будет таким, что всего лишь спустя час после того, как эта невоспитанная хамка, мисс Стэнтон, положит свою голову на подушку и начнет вдыхать яд, ее тело полностью парализует, но она будет в полном сознании. Она сможет меня видеть, сможет слышать, но пошевелиться или закричать у нее не выйдет. Еще примерно через пару часов дыхание ее замедлится, а затем и вовсе прекратится. По ее лицу не будет понятно, но это не самая легкая смерть. Сначала ты никак не можешь вдохнуть полной грудью, а потом и вовсе забываешь, как дышать.

Когда я опустошила весь атомайзер, так же аккуратно вложила подушки в наволочки и убрала их под одеяло. Яд был всем хорош – и действием, и тем, что ни один судмедэксперт не сможет его обнаружить. Минус был только в том, что он выделял сильный запах. Поэтому мне и понадобились лилии, которые дадут оправдание такому запаху. Королевские лилии способны творить чудеса, если требуется скрыть какой-либо запах. За считаные минуты их аромат распространяется по всему помещению и стирает все следы других запахов. О запахе лилий есть одна красивая восточная легенда. Когда шейх решал избавиться от жены, он приказывал заставить ее комнату тысячами лилий перед тем, как она заснет. В тот момент, когда женщина заходила в свою спальню и видела эту неописуемо красивую картину из цветов, она все понимала и принимала свою судьбу. Засыпая в этих красочных и благоухающих покоях, она знала, что уже не проснется. Но принимая смерть таким красивым образом, она была благодарна судьбе. Ведь не всем доставалась честь умереть в такой красоте и роскоши.

Обежав комнату взглядом напоследок, я убедилась в том, что не оставила никаких следов. Разве что цветы.

Я как ни в чем ни бывало спустилась по лестнице и обнаружила, что Энн перенесла уже почти все цветы из грузовика, а команда организатора вечера, Тэда, почти закончила с сервировкой высоких коктейльных столиков и небольшого бара. Группа музыкантов во фраках уже настраивалась, а технический персонал вычищал до блеска красную ковровую дорожку, что вела от парковки до самого дома.

Не теряя ни минуты, мы с Энн тут же начали расстановку наших композиций и украшение столов. По словам Тэда, у нас ровно полчаса до того момента, как придут гости и мы все должны будем отсюда убраться. Сам он весь вечер будет кружить между гостями и подрядчиками. Я тоже должна буду остаться, если вдруг потребуются какие-либо манипуляции с цветами. Правда, не знаю, что он имел в виду, так как сомневаюсь, что цветы оживут и начнут поедать гостей. Но в любом случае, такой расклад мне был только на руку.

Быстро управившись со своей работой и прибрав за собой, я пошла провожать Энн, которая с огромной радостью узнала, что может ехать домой и ей не придется сидеть весь вечер в этом особняке, ожидая конца вечеринки. Когда я забросила свой фартук вглубь рабочей машины, мы с ней выкурили по сигарете, обсудили, сколько примерно пластических операций перенесла сегодняшняя хозяйка вечера и сколько радости, наверное, было у ее последнего мужа, когда он получил развод. Затем Энн села на водительское сиденье, завела машину и сказала мне напоследок:

– Удачи тебе, Ким. Постарайся не напиться от этого безудержного веселья.

– Спасибо тебе. Подбодрила, ничего не скажешь. Давай, веди аккуратнее.

Настроение было на удивление хорошее. Не знаю конкретно от чего, но когда я шла по ковровой дорожке обратно в особняк, мои шаги сопровождались музыкой, доносившейся из угла, где уже свою работу начал классический квартет. А когда Тэд вежливо попросил меня удалиться на кухню, к остальному персоналу, то любезно вручил бокал с очень хорошим шампанским.