Эджидио-Эдди смотрит на неё. А затем – на её работы. Потом снова на Олли.

— На данный момент я не вижу здесь даже копий.

Олли, уже готовая взорваться от ярости, задумывается на какое-то мгновение о том, чтобы схватить свои работы и закинуть их обратно в папку. Но потом, толком не понимая, почему, она делает несколько глубоких вздохов и берёт себя в руки. Смотрит Эджидио-Эдди в глаза. До этого она не замечала, что они голубые. Она готовится произнести свою фразу, затаив дыхание. Во власти этого удушья.

 — Ну что, Вы берёте меня на практику или нет?

Он задумывается. Снова смотрит в монитор своего компьютера. Что-то набирает на клавиатуре.

— Из всех, с кем я встречался до этого момента, именно Вы по всем параметрам наименее катастрофичны. Но только потому, что кажетесь готовой... — затем он поднимает свои голубые глаза и смотрит на неё. — И, как мне кажется, у Вас есть характер. А вот Ваши работы – как раз наоборот, они плачевны. Я могу определить Вас в отдел маркетинга, ведь Вам так нравятся наши рекламные кампании... Конечно же, в первое время Вам придётся ограничиться простыми ксерокопиями и кофе, приводить в порядок административные архивы, которые мы используем, чтобы отправлять приглашения. Но Вы не должны чувствовать себя уязвлённой. Никто никогда не понимает, в особенности Вы, нынешняя молодёжь, скольким вещам можно научиться, просто слушая и передвигаясь за пределами главной сцены. Где и происходит то, ради чего Вы здесь. Посмотрим, достаточно ли Вы готовы к противостоянию... потом и поговорим... А теперь собирайте эти рисунки, достойные первоклассника, и идите. Увидимся завтра в восемь тридцать утра. — Он в последний раз заглядывает ей в глаза: — Жду от Вас пунктуальности.

Пунктуальности, как твоя, думает Олли, собирая свои рисунки и фотографии и складывая их обратно в папку. Взгляд Эджидио-Эдди снова приковывается к компьютеру.

Олли поднимается.

— Тогда до завтра. Доброго Вам вечера.

Он ей не отвечает. Олли закрывает за собой дверь. Закрывает и прислоняется к ней. Поднимает взгляд к потолку. Потом закрывает глаза и вздыхает.

— Жёсткий он, правда? — Олли резко открывает глаза. Парень, почти такой же высокий, как она, брюнет с ярко-зелёными глазами, на носу очки в полупрозрачной оправе, а на лице смеющееся выражение лица. Он внимательно разглядывает её. — Я знаю, Эдди кажется безжалостным. По правде говоря, он такой и есть, но если ты его убедишь, то всё пойдёт, как по маслу.

— Уверен? Я даже не знаю... К тому же, здесь впервые мужчина не задержал на мне взгляда даже не мгновение! То есть, пока я была внутри, мне довелось поразмышлять над ужасными вещами: мне двадцать лет, а я уже старею? Я с каждым разом всё страшнее? В конце концов… этот тип в одно мгновение поверг меня в депрессию! Он просто сломал меня!

— Нет, ничего подобного... просто он такой. Эксцентричный. Перфекционист. Безжалостный. А ещё он просто фантастический, гениальный и, прежде всего, способный открывать новые таланты, как никто из здешних обитателей. Ну ладно, скажи мне, он взял тебя или как?

— Он сказал мне, что с завтрашнего дня я буду делать здесь ксерокопии. Прекрасное начало...

— Шутишь? Офигенное начало! Ты и понятия не имеешь, какому количеству людей хотелось бы оказаться на твоём месте.

— Чёрт... Как же прекрасно живётся здесь, в Италии, раз люди так стремятся делать ксерокопии. Но, по-видимому, это единственный способ пробраться в мир моды и дизайна, так что я согласна...

Парень улыбается.

— Отлично, так держать! Мудрость и терпение. Кстати, меня зовут... — когда он протягивает руку, чтобы представиться, листы бумаги выпадают у него из-под мышек и разлетаются по всему коридору.