Изменить размер шрифта - +
Просыпается. И не может поверить.

— Что ты делаешь, Ники?

Она лежит рядом с ним и весело улыбается.

— Я приготовила ужин! — но здесь кое-что действительно особенное. Она разложила лучшие суши и сашими на этом странном мягком блюде. На своём животе. В общем, словно это небольшой поднос.

— Вот здесь соевый соус... ешь осторожно, чтобы не капнуло на меня, потому что скорее всего очень горячо! — и они смеются, в то время как Ники протягивает ему палочки в бумажном пакетике.

Алессандро не может поверить тому, что видят его глаза.

— Ты с ума сошла...

— От тебя!

Алессандро достаёт палочки и отодвигается.

— А ты не ешь?

— Позже, мой господин.

Алессандро смотрит на суши, потом на сашими. Не знает, с чего начать. Всё выглядит очень красиво.

— Ох... быстрее, Алекс, я тоже есть хочу!

Алессандро качает головой.

— Ты превосходный экземпляр гейши, — он начинает есть, как самый настоящий идеальный Алекс-сан. Он пробует всё, иногда что-то давая Ники, которая весело улыбается. Она откусывает, хитро глядя на него, разделяя суши этими маленькими палочками. Затем Ники поднимается и наливает отличное пиво Sapporo в два стакана.

— Ммм, такое вкусное. Ты идеально всё подготовила, Ники! Я не мог и желать иного, всё было волшебно.

Ники наклоняет голову набок.

— Серьёзно?

— Серьёзно.

— Значит, ты простишь Андреа Сольдини?

— Думаю повысить его.

Ники начинает смеяться. Берёт его за руку.

— Идём, — они голышом проходят в гостиную. — Держи.

Ники протягивает ему записку. Алессандро открывает её.

Алессандро сворачивает записку. У него блестят глаза. Красиво. Очень красиво. Потом он смотрит на неё.

— Скажи мне правду, скажи, что я не сплю. А главное, скажи, что больше никогда не попадёшь в аварию с другим.

Ники начинает смеяться, затем берёт Алессандро за плечи и нежно ведёт его.

— Идём. Это для тебя.

Огромная коробка, отлично упакованная, спрятана в уголке в гостиной.

— Но как же ты ухитрилась занести её?

— Не спрашивай. У меня даже спина ноет. Давай, открывай! — Алессандро начинает разрывать бумагу. — Значит, ты хочешь знать? Твои соседи мне помогли!

— Поверить не могу! Если ты смогла сделать так, чтобы тебе помог тот тип, который всегда осуждает меня и вызывает ко мне полицию, должно быть, у тебя есть какие-то сверхъестественные силы.

Алессандро, наконец, разворачивает коробку и, увидев подарок, замирает с открытым ртом.

— «Море и риф»... Эта скульптура была во Фреджене, у Мастина.

— Да, она так тебе понравилась... И я принесла её тебе.

— Милая, как ты это сделала? Это прекрасный подарок! Даже слишком. Интересно, чего это тебе стоило.

— Не волнуйся по этому поводу, ты больше на бухгалтера похож, чем на креативщика! Какая тебе разница! Приятно делать подарок, не думая о цене. Слушай, этим летом мне придётся поработать у Мастина посудомойщицей, или официанткой, или даже уборщицей, но это ничего по сравнению с удовольствием видеть это в твоей гостиной. Это бесценно.

Алессандро шокированно смотрит на скульптуру. Ники замечает это.

— Что такое, тебе не нравится? Можешь поставить её в гостиной, или на кухне, или на террасе, или выбросить её... Это твой подарок, ясно? Можешь делать с ним всё, что захочешь! И даже не думай, что я хочу заняться твоей квартирой!

— Спокойно, спокойно, я просто думал. Это самая красивая вещь, что мне дарили. Ты и понятия не имеешь, как часто я о ней думал, но решил, что Мастин не станет продавать её.

— Я тоже. Кстати, сомневаясь, что он мне её отдаст, я купила тебе ещё и это, — и Ники достаёт коробку поменьше.

Быстрый переход