Черты лица Мей заострились от пережитого напряжения и усталости. Она выглядела ужасно. И она была прекрасна.

Выудив из кармана спортивных брюк салфетку, Мей высморкалась, но ее глаза тут же вновь наполнились слезами.

— Я так боялась, что с ним что-то случилось, — прошептала она.

Эндрю наблюдал за ней, легонько касаясь щекой пушистой головки сына.

— Нужно было позвонить мне, Мей, — спокойно сказал он. — Я ведь мог поехать сразу домой.

Она судорожно втянула в себя воздух и посмотрела ему в глаза.

— Я звонила… сегодня утром… Но мне сказали, что ты уже выехал из отеля.

Ее слова потрясли Эндрю почти так же, как неожиданная встреча с сыном. Ему вдруг страстно захотелось прогнать из ее глаз печаль. Он усмехнулся и проговорил:

— Ну, и как ты думаешь, могу я, наконец, взглянуть на этого парня, или стоит подождать, пока он попросит у меня ключи от машины?

Ответная улыбка была слабой и определенно нервной, но исполненной материнской гордости.

— Что ж, рискни.

Поддерживая одной рукой головку ребенка, а другой подхватив под попку, Эндрю осторожно положил его себе на колени. Малыш издал неопределенный звук, а затем принялся шумно сосать кулачок.

Эндрю дотронулся до крошечного пальчика. Боже, какой он маленький и какой чудесный! С головкой, покрытой пушистыми черными волосами. У Эндрю перехватило дыхание от благоговения, изумления и ни с чем не сравнимого отцовского чувства. Его сын. Его маленький красавец сын.

Не получив того, чего ожидал, от своего кулачка, и явно недовольный тем, что нарушили его теплый уют, малыш Макги скривился и снова подал голос. Возмущенный и очень громкий.

На лицо Мей вернулось выражение крайней тревоги.

— Не может быть, чтобы он кричал просто так. С ним что-то не то.

Припомнив опыт, полученный от общения с племянниками и племянницами, Эндрю прижал ребенка к себе и заходил взад и вперед по комнате, поглаживая его по спинке.

— Шшш, маленький. Спокойно, спокойно. — Он взглянул на расстроенную Мей и попытался выдавить ободряющую улыбку. — Эй, не волнуйся так, Поллард. Я уверен, что все в порядке. Может быть, он просто голоден.

Больше всего похожая сейчас на несчастного беспризорника, с волосами, кое-как перехваченными сзади тряпочкой, она в глубоком отчаянии смотрела на него.

— Но я кормила его грудью перед твоим приходом.

Эндрю застыл на месте. Грудью… Резко отвернувшись, он попытался справиться с дыханием. Придав, наконец, лицу бесстрастное выражение и чувствуя себя так, словно ступает босыми ногами по раскаленному песку, он сделал еще один круг по комнате. Стараясь быть одновременно и беззаботным, и дипломатичным, Эндрю произнес:

— Ну… э-э-э… может быть, молоко еще не пришло. Давай попробуем дать ему смесь и посмотрим, что получится?

— Ты думаешь? — В ее голосе зазвучала надежда.

Ребенок завопил с новой силой, и Эндрю начал понимать причину ее отчаяния.

— Думаю, стоит попытаться.

Она поднялась с дивана, небрежно отбросив волосы, выбившиеся из-под тряпочки. Лицо по-прежнему было изможденным, но немного просветлело, когда с нежным выражением она коснулась головки ребенка.

— Бедный маленький человечек.

Эндрю и сам не понимал, откуда это взялось, должно быть, интуиция, но он точно почувствовал, чего ей хотелось бы сейчас услышать. И с некоторым озорством взглянул на Мей.

— Бедный маленький человечек, такой же упрямый, как и я. Совсем замучил свою маму.

Она бросила на него испуганный взгляд, затем отвела глаза.

— Пойду приготовлю бутылочку…

Эндрю задумчиво посмотрел ей вслед.