– Бессмысленно мечтать изменить в прошлом всего одну деталь, – принялась рассуждать она. – Так не бывает. А если бы и могло быть, то не стоит совершать такую глупость. Моя жизнь приняла бы совсем иной оборот, если бы я отказалась, хотя это случилось всего несколько недель назад. И я не знаю, что могло со мной произойти.

Усмехнувшись, он молча отошел к каретам, вокруг которых собрались пирующие слуги, и вскоре вернулся с зажженным фонарем.

– А вы хотели бы, чтобы все сложилось по-другому? – спросила Клодия.

– Нет. – Он предложил ей свободную руку, и она оперлась на нее.

От него, рослого и надежного, веяло теплом и ароматом одеколона, он был хорош собой, обаятелен, богат и знатен, и когда-нибудь ему достанется герцогский титул. Мало того, он воплощение мужественности. Если бы Клодия возмечтала о любви и романтике, забыв про свой возраст, – а она, само собой, изредка мечтала о них, – в грезах ей явился бы совсем другой мужчина.

– О чем вы думаете? – спросил Джозеф.

Только теперь Клодия заметила, что они шагают по главной аллее парка, приближаясь к мостику в итальянском стиле. Ночь выдалась довольно темная, облака заволокли луну и звезды, по сравнению со вчерашним днем ветер похолодал.

– О мужчине моей мечты, – ответила она.

Джозеф повернулся к ней, поднял фонарь повыше и при свете вгляделся в ее лицо, а она засмотрелась на него. Темные глаза Джозефа казались непроницаемыми.

– И что же? – Он ждал продолжения.

– О самом обычном, ничем не примечательном джентльмене без титула и состояния, зато с блестящим умом. О прекрасном собеседнике.

– Да он, похоже, педант.

– Верно, – согласилась Клодия. – Педантичность часто недооценивают.

– Значит, я не мужчина вашей мечты?

– Нет, – покачала головой она, – отнюдь.

Они вышли на мост и остановились у каменного парапета, глядя, как река несет темные воды к озеру. Джозеф поставил фонарь.

– С другой стороны, – нарушила молчание Клодия, – и я не могу быть женщиной вашей мечты.

– Вот как?

Фонарь освещал его со спины, лицо терялось в тени. По тону Клодия так и не смогла понять, усмехается он или грустит.

– Я некрасива, – пояснила она.

– Миловидной вас не назовешь, – согласился он. – Но то, что вы красивы – несомненно.

Ох и лесть – грубее некуда. Значит, он решил был галантным во что бы то ни стало?

– Я немолода.

– Смотря для кого, – возразил он. – С точки зрения ваших учениц, вы, безусловно, ископаемое существо. А для восьмидесятилетнего старика – молоденькая девчушка. Но мы с вами почти ровесники, и поскольку я не считаю себя старым – совсем напротив! – я твердо убежден, что и вы молоды.

– Мне недостает элегантности, жизнерадостности и… – У нее иссякли доводы.

– На самом деле, – подхватил он, – вы – женщина, в ранней юности утратившая веру в свою красоту, обаяние и притягательность. И направившая всю свою энергию на то, чтобы преуспеть в работе. Вы обладательница твердого характера, силы воли, интеллекта и знаний.