Адриан зло прищурился:

— На другом конце света.

— Ну теперь ты понял? Он пожертвовал любовью ради долга и нескольких фамильных традиций, и в этой сделке потерял единственного сына.

— Прошу прощения, — бесстрастно произнес Адриан в тот момент, когда Ли была уже уверена, что сумела убедить его. — Должно быть, я что-то пропустил. Ты так и не объяснила, почему все сказанное оправдывает твое нелепое стремление следовать зову сердца. Мне казалось, твоя мать избрала именно этот путь и потерпела фиаско.

— А твой отец предпочел прислушиваться только к разуму, и его участь куда тяжелее. — Ли вновь показала Адриану ожерелье: — Видишь ли, это символ.

— Символ чего? — иронически переспросил он. — Неиссякаемой способности мужчин к самообману?

— Нет. Символ… отваги, — произнесла Ли, наконец подобрав слово, наиболее точно передающее целую гамму чувств. — Майкл сказал, что это ожерелье было подарено твоему предку в награду за некое тайное, но, несомненно, рискованное деяние, совершенное по приказу короля. Твой отец подарил его моей маме, желая ей удачи в новой жизни. Он ценил ее решительность и знал, сколько отваги ей понадобится.

— Весьма увлекательная история, герцогиня. Но она не более правдоподобна, чем сказка про Оливию и Невара.

— Иногда сама жизнь выглядит неправдоподобной, — возразила Ли. — Господь свидетель, мы сами тому доказательство. Подумай, Адриан, разве мы должны были встретиться? И тем не менее познакомились при самых невероятных обстоятельствах. А теперь благодаря нам «Солнце и звезды» вернулись к законному владельцу… как и должно быть.

— Какая идиллия! Почему 6м не завершить ею сказку про принцессу и старину Невара? — Адриан с наслаждением потянулся. — Но лично я сегодня слишком устал, чтобы отказаться от здравого смысла и поверить хотя бы одному твоему слову.

Взяв Ли за руку, в .которой она держала ожерелье, Адриан небрежно поднес ее к губам и запечатлел на ней бесстрастный поцелуй, скользнув по. лицу Ли.непроницаемым взглядом.

— Спокойной ночи, герцогиня. Ужин был… восхитителен.

Только после того как Адриан оказался в собственной спальне и захлопнул за собой дверь, он смог сбросить маску холодного равнодушия, сохранять которую на лице стоило ему немалых усилий. У него взмокли ладони, голова гудела.

По словам Ли, его отец при всех своих человеческих недостатках не считал нужным придерживаться тех правил, которые навязывал сыну. Разумеется, если он и вправду любил Дейву. По правде говоря, Адриану до сих пор не верилось, что его отец был способен на любовь к кому бы то ни было — окружающие были всего лишь пешками в его руках.

Схватившись за голову, Адриан принялся вышагивать По комнате. Просторная спальня вдруг показалась ему теснои кельей. Он метался в ней, как тигр в клетке. Минуту Адриан размышлял, не съездить ли в клуб, но вскоре обнаружил, что сегодня ему не хочется ни вина, ни азартных игр — прежних излюбленных развлечений в часы тревоги и печали.

Наконец его блуждающий взгляд остановился на постели. Брачное ложе Рейвенов. Адрианом вдруг овладело настойчивое желание позвать Торна, приказать вытащить из спальни злополучную кровать, увезти ее подальше и сжечь. Но уничтожение кровати доставило бы ему лишь минутное удовлетворение, но не избавило бы от грызущих подозрений, уже поколебавших его решимость. Зачем его отцу, человеку, свято чтившему фамильные традиции, понадобилось дарить драгоценное ожерелье своей любовнице? Только по одной причине — он был без памяти влюблен в нее.