— Ну хорошо, хорошо, — с утомленным видом сказала директриса. — Пойдемте, Лев Николаевич, я познакомлю вас с воспитателем. А мне еще надо к главе администрации ехать, лето уже скоро, надо что-то думать об отдыхе наших воспитанников. Это ведь не просто дети, это дети без родителей.
Глава третья
Воспитатель был высок, плечист и своим загривком заставлял вспомнить о вольной борьбе. Он исподлобья оглядел Крикунова, некоторое время что-то сосредоточенно и откровенно решал для себя, потом скупо улыбнулся.
— Писать будете? — спросил он. — Не знаю, что о нас особенного можно написать. Не живем — существуем. Денег нет, учебников не хватает, да что учебников — ремонта нормального сделать не можем.
Они шли гулким пустым коридором. Сквозь маленькие давно не мытые стекла пробивался тусклый свет, но в коридоре все равно царил полумрак, который почему-то казался Крикунову влажным. Воспитателя звали Геннадий Андреевич, фамилия у него была знаменитая — Стрельцов, и по совместительству он вел уроки физкультуры. Крикунов, впрочем, так и предполагал. На мыслителя Геннадий Андреевич не тянул, и даже смешно было предполагать, что он в институте прилежно грыз гранит науки. Скорее вариант был обычным — парень добросовестно защищал спортивную славу института на ковре или ринге, а сердобольные и патриотично настроенные к своей альма-матер преподаватели ставили ему на зачетах и экзаменах усредненные отметки, которые и позволили в конце концов получить диплом. А потом Геннадия Андреевича направили в детский дом. На аспирантуру он уже не потянул по причине утраты необходимой физической кондиции вследствие постоянных нарушений сурового спортивного режима.
Редкие ученики пугливо и без особого любопытства проскальзывали по коридору, стараясь не привлекать к себе внимания воспитателя.
— В правом крыле у нас жилой корпус, — объяснял воспитатель. — А налево — учебные классы.
— Разве в Орехове обычной школы нет? — удивился Крикунов.
— Есть, — сказал воспитатель. — В шестидесятых годах пробовали организовать обучение детдомовцев в обычной средней школе. Пошли скандалы, драки между учащимися, потом кто-то кого-то даже убил, поэтому эксперимент свернули и вернулись к привычной форме обучения.
— А кто убил-то? — полюбопытствовал журналист. — Ваш или местный?
— Не знаю, — хмуро бросил Геннадий Андреевич., — Я тогда еще сам пешком под стол ходил. Наверное, домашний. Они наших ребят сильно не любят.
— Директриса у вас симпатичная, — пытался сменить тему Крикунов. — Но строгая, сразу чувствуется. Спуску вам, наверное, не дает.
— Она в нашем детдоме в свое время воспитывалась. — Геннадий Андреевич кому-то на ходу погрозил пальцем. Такого пальца убоялся бы и Крикунов, слава богу, что ему никто не грозил. Кому воспитатель грозил, журналист так и не увидел. Ta-ак, Ирина Андреевна тоже здесь в свое время росла. Ни о чем особенном это еще не говорило, в любом коллективе определенное количество нормальных людей случается, но настроение у Крикунова несколько упало. А вот Геннадий Андреевич прекрасно вписывался в выстроенную Львом схему. Он вполне годился на роль бойца из бандитской группировки, ему бы еще пальцы веером научиться делать да лоб одной-единственной морщиной при несложных вопросах напрягать. Нет, было бы очень здорово, сколоти этот здоровяк из детдомовцев преступную группу, которая держит в страхе все Орехово. Вот это был бы поворот темы!
Геннадий Андреевич снова быстро глянул на журналиста, и тот мог поклясться, что губы воспитателя тронула легкая улыбка. Словно воспитатель его мысли прочитал. Но этого не могло быть, поэтому Лев даже не подумал смущаться. |