Дети в классе только внешне выглядели однообразно. Вихрастый нагловатый паренек за третьей партой оглядывал класс с видимым превосходством. Он не то соображал, кого будет приводить на перемене к покорности, не то прикидывал, чем будет заниматься после уроков. Двое угрюмых мальчишек на задней парте были похожи друг на друга полной отстраненностью от происходящего на уроке, мысли их были далеко, возможно даже, что именно сейчас задумывался побег из детского дома, но никто из присутствующих этого даже не подозревал. Девочек Крикунов особо не разглядывал, он боялся даже столкнуться с ними взглядом, все-таки старшеклассницы, поэтому очень не хотелось увидеть в их глазах собственную оценку, в глубине души Крикунов про себя и сам все знал. Внимание его привлек худощавый и спортивно сложенный паренек, который сидел слева от него и читал, удобно положив на колени толстенную книгу. На объяснения учительши он не обращал никакого внимания, все происходящее вокруг для него словно не существовало. Почувствовав взгляд журналиста, подросток оторвался от страницы и с хмурым вызовом глянул на Крикунова. Лев сочувственно улыбнулся, всем своим видом стараясь показать, что он не осуждает любителя подпольного чтения, более того, он ему сочувствует. Усмешка подростка стала еще более презрительной, и Крикунов поспешил отвернуться.

— Мария Николаевна, — спросила девочка с первой парты. — Вот тут написано про Беловежское соглашение. А они имели тогда право принимать такое решение?

— Лидочка, — сказала учительница. — Это так называемое пьяное соглашение. Разве могут пьяные люди соблюдать какие-то «законы? Особенно если они являются первыми лицами государства. Соглашение было незаконным, оно противоречило результатам проведенного народного референдума. Это хорошо, что ты такие вопросы задаешь. Если интересуешься, приходи на факультативный кружок молодогвардейцев, там мы все более подробно разбираем.

Оставшаяся часть урока прошла обычно, Мария Николаевна, непримиримо поблескивая оправой и стеклышками очков, дала очередной материал, ее оценка преобразований в стране была чисто негативной, но Крикунов в общем-то с этим и сам был согласен. Реформы — дело тонкое. Не зря у китайцев существует проклятие: «Чтоб ты жил в эпоху перемен». Время для людей крайне неудобное. И еще кто-то сказал, что правильность реформ можно сверять с одним: любое изменение в обществе не должно ухудшать уже сложившееся положение, оно его должно обязательно улучшать. Крикунова поразило, что учительницу слушают с интересом. Обычно дети, когда начинаются разговоры о политике и прочих несъедобных с детской точки зрения вещах, начинают отвлекаться, решать свои локальные задачи. Эти слушали.

— Мария Николаевна, — неожиданно спросил с места нагловатый подросток, который уже закрыл и спрятал в сумку книгу, которую он читал, — а когда нас будут учить настоящей истории?

Учительница почему-то покраснела, бросила взгляд в сторону Крикунова. В классе воцарилась неловкая пауза, словно подросток сказал что-то очень неприличное. Подросток неприязненно посмотрел на журналиста и снова повернулся к учительнице.

— Я имею в виду архоисторию, — поправился он. — Интереснее ведь изучать историю с ее вещественными доказательствами и памятниками. А так одни разговоры, разговоры… Скучно!

Лицо Марии Николаевны постепенно обретало естественный цвет, и хотя журналист смотрел на подростка, краем глаза он увидел, как учительница сделала всем понятный жест, означающий неуместность вопроса, — она быстро повертела пальцем у виска.

— Ах, архоисторию… — с видимым облегчением сказала она — Архоисторию вы будете проходить в следующем году, вместе с криптоисторией и историей научно-политических взглядов.