— А вы? — жадно спросил Крикунов.

— А я оказался один из немногих, у кого процессы остались на прежнем уровне. Я, Серега Думачев — он ведь при ином раскладе в лауне восемь лет никогда бы не протянул, — Леша Горбачев, он в той жизни в Пензе начальником автомастерских был. Вот нас и изучали, чтобы вам спокойнее жилось. Вы по сравнению с нами живете в райских условиях, Левушка, хотел бы я снова этак пожить. Уж больно мир оказался интересным, даже теперь, когда понимаешь, куда нас загнали, все равно испытываешь удивление. Хочется все понять, все пощупать. Нет, Лева, здесь было хоть труднее, да интереснее. Здесь я себя человеком чувствовал.

Он посидел, задумчиво покачивая головой и растерянно улыбаясь каким-то своим мыслям, потом негромко пробормотал:

— Какой мир, какой мир… — И снова посмотрел на гостя. — Чай пить будешь? — спросил он.

— Спасибо, — отказался Крикунов. — Я пойду, пожалуй. Работы много, вы ведь знаете, что готовится экспедиция по лауну. Пора Район изучать, полвека живем, а ни черта не знаем о мире, в котором живем. Обидно!

— Сейчас хорошо, — сказал Староверов. — Вон на вас какая индустрия работает. Машины какие, перехватчики небо чистят, оружие такое, что нам тогда и не снилось. Вчера подлодки привезли, теперь за Большое озеро возьмутся. А мы… — он махнул рукой, — с ржавым ТТ, в лучшем случае с ППШ и на голом энтузиазме. Завидую! Сбросить бы годков пятьдесят, я бы вам, соплякам, носы бы поутирал.

Он снова заулыбался, вспомнив давнюю историю. — В сороковом, — сказал он, — к нам тут танк Т-35 забросили. Серьезная машинка, хоть и модель одна к одному с машиной, что для нужд Красной Армии делали, только масштабы, соответственно, уменьшены. Ну, покаталась она тут по лауну пару дней, попалила из орудия. Зачисткой джунглей вокруг зоны занималась. А потом ее коршун приметил, спикировал, в когти хвать и дальше полетел. Только добыча огрызаться начала. Пальнули в него, видать, танкисты, коршун рассерчал и на середине озера утопил. А так чистая война была. Посидел, качая головой, и грустно добавил:

— Техники нам, конечно, не хватало. Возможностей особенных не было. Это сейчас напридумывали пластиков разных, электромоторы маленькие и мощные делать стали, батарейки атомные изобрели. А тогда всего этого не было. Белоярскую ТЭЦ почти три года строили, и никто не додумался, что можно было сделать действующую модель где-то на фабрике игрушек, а потом приехал бы один обычный человек и поставил бы эту станцию в нужном месте безо всяких подъемных кранов, строительных лесов, просто — рукой. Но об этом никто и никогда не думал. А зачем думать, если в зоне несколько тысяч зэка: захотят жить при свете и тепле, горы ведь своротят!

— А я сейчас дневники Думачева читаю, — признался Крикунов. — Там и про Белоярскую ТЭЦ немного есть, но больше о его жизни в лауне. Читаешь как приключенческий роман!

— Серега это мог, — согласился Староверов. — Был у него некоторый талант. Он одно время в зоне романистом был, когда мы еще на рудниках в обычной зоне были. Пересказывал ворам разные занимательные книги, к культуре их, козлов, приучал. Я его записки тоже читал. Хорошо писал, только скулил много, аж слезу вышибает.

— Так ведь ие придумывал ничего, — не согласился Крикунов. — Все-таки почти восемь лет один в лауне провел. С ума ведь можно было сойти от тоски.

— А никто его в лаун не гнал, — равнодушно сказал Староверов. — Нечего было из лагеря убегать, это он сам себя наказал.

— Так ведь и в лагере сидеть несладко, — горячо сказал Крикунов.