— Как и меня, — кивнула Хейзл. — Пока ты не пригласил меня на ланч…

— Ох, ради всех святых! — запротестовал Дик и, догадываясь, что сейчас последует, на мгновение прикрыл глаза. — Каким образом женщина с твоим интеллектом может так остро реагировать на идиотские реплики двух пошлых сплетниц?

— Но предмет нашего разговора не имеет ничего общего с интеллектом, речь идет об инстинктивной реакции! И они были правы! Строго говоря, Делия и Мэгги помогли мне! Выглядела я просто ужасно: это страшилище не имело ничего общего с женщиной, на которой, по мнению большинства, должен быть женат такой мужчина, как ты!

— Хейзл…

— Нет! — решительно замотала она головой. — Пожалуйста, позволь мне высказаться! Я продолжала оставаться все той же милой Хейзл. Глупышкой Хейзл. Домохозяйкой, которая кормит близких и убирает дом. Даже ты так считал. Ты заводил разговор, как сложится жизнь, когда девочки подрастут и начнут обретать самостоятельность, и я поняла, что задаю себе тот же самый вопрос. И я испугалась, Дик!

Он удивленно прищурился. Эта новая, стройная и обаятельная Хейзл была незнакома Дику, но в любом случае страхи никогда не были свойственны его жене. Он вспомнил, как она, сама еще девочка, рожая троих детей, испытывала страдания, от которых и женщины постарше могли бы лезть на стену. Но только не Хейзл. Родовые муки она переносила с достоинством.

— Ты? Испугалась?

— Да, испугалась! Тебе это внове, Дик? Ты был занят своими делами… Тебе всегда есть чем заняться…

— Не обязательно.

— Ох, брось, Дик, — вздохнула она. — Не забывай, что ты разговариваешь со мной. А уж я-то тебя знаю! Знаю как облупленного. Ты должен преуспевать во всем, за что ни берешься, пусть даже деньги тебя абсолютно не волнуют. Ты давным-давно уже заработал столько, что мы можем безбедно существовать до конца дней своих. Но тебе всегда мало, и вечно будет так. Как бы ни складывалась наша жизнь, ты и дальше будешь заниматься делами, потому что ты так устроен. Успех опьяняет тебя, как ничто иное. И я подумала… что же ждет меня? — Она с силой перевела дыхание. — Когда девочки отправятся в университет, или предпочтут убирать навоз из конюшен, или будут блистать на сцене, словом, когда они выберут свой путь, — что тогда останется мне? Тем более если я буду сидеть в забытой богом сельской дыре, на что ты, похоже, хочешь меня обречь.

Дик укоризненно покачал головой.

— Ты же знаешь, — мягко сказал он, — если ты всей душой против, мы никуда не будем перебираться.

— О, нет! Я не могу противиться переезду, который, как я вижу, всех устраивает. Да и, честно говоря, меня тоже, поскольку я не люблю перемен и буду только рада рискнуть. Но, прошу тебя, не возражай, если я начну как-то совершенствовать свою жизнь.

Дик улыбнулся.

— Значит, избавление от лишнего веса и служит этой цели? Просто смена облика?

Почему-то спокойная ироническая интонация мужа наполнила Хейзл гневом и возмущением. Она так разозлилась, что с трудом нашла слова.

— Как… как ты смеешь так покровительственно относиться ко мне, походя критиковать все мои помыслы и старания! Ты не имеешь права так себя вести, Дик!

Он скрестил руки на груди и, склонив голову набок, долго изучал Хейзл, после чего кивнул, словно придя к какому-то решению.

— Понятно. Я думаю, что сцена возвращения домой пошла не по тому сценарию. Ты согласна, дорогая? Полагаю, мы должны начать все с самого начала. Я возвращаюсь на лестничную клетку и делаю все, как полагается…

— Разве что ты опять застанешь меня в «интимной» и «двусмысленной» ситуации с Расселлом, — весело добавила Хейзл.