— Так я и думал, — пробормотал он.

— Что? — не вытерпел я. — Кто-то действительно видел, как тонул Олег Николаевич…

— Глупости, — прервал меня Веденеев. — Наоборот все было, понимаете?

— Наоборот? — я действительно не понял.

— Идемте, — вздохнул участковый. — Боюсь, что…

Чего боялся Михаил Алексеевич, я так и не узнал, потому что всю дорогу до поселка участковый упорно молчал.

Я думал, что мы зайдем ко мне, я поставлю чайник, и за чашкой чая Михаил Алексеевич все-таки расскажет о своих выводах, но с Балтийской улицы мы свернули на Покровку, и только тогда Веденеев повернулся ко мне и сказал:

— Петр Романович, вы знаете Асю Перминову?

Вопрос был неожиданным, и я не сразу нашелся, что ответить. Проще всего было сказать «нет», потому что никакой Аси Перминовой я не знал, в нашем отделе в Пулково работала лет десять назад Перми-нова, но звали ее Лидией Семеновной, занималась она теорией пульсаций короткопериодических переменных и ушла на пенсию, когда у нее родился второй внук, а зарплаты младшего научного, которую она получала всю жизнь, стало не хватать даже на месячный билет от города до обсерватории. Других Перминовых я не знал, но имя Ася, в отрыве от фамилии мне все-таки было знакомо, и потому я молчал, глядя на Веденеева, а он ждал моего ответа, остановившись на углу Покровки и Балтийской, будто именно от меня зависело, в какую сторону повернуть.

— Ася… — пробормотал я. — Это которая… ну…

— С приветом, — закончил за меня Веденеев. — Да, я о ней говорю.

— Не знал, что ее фамилия Перминова. Никто ее по фамилии при мне не называл.

Участковый кивнул.

— Вы ее вчера видели, Петр Романович?

— Я? Не помню. Давно перестал обращать на нее внимание. Она все время где-то тут ходит, бормочет что-то, понять ее трудно… А в чем, собственно…

— Вчера, — сказал Веденеев, — когда у пруда, а потом у дома Олега Николаевича собрался народ, Аси я в толпе не видел.

— Ну… — я попытался вспомнить. — Мне тоже кажется, что ее там не было.

— Странно, да? Она же везде появляется, как только что-то происходит. Любопытная. А вот днем я ее встретил, она шла по Покровке и что-то бубнила. И позавчера я ее видел, и днем раньше.

— Ну и что? — спросил я с нетерпением.

— Она в валенках была, вот что, — сказал Михаил Алексеевич суровым тоном и посмотрел на меня так, будто я перестал понимать очевидные вещи, не смог сложить два и два.

— В валенках… — повторил я и присвистнул. Сам от себя не ожидал — не свистел с тех пор, когда студентом вызывал на свидание из общежития Лизу, с которой мы три года встречались, а потом расстались без всякого сожаления.

— Вы хотите сказать, что это она была на пруду и ушла, даже не позвав на помощь?

— Это мы сейчас выясним. То есть попробуем выяснить, с Асей никогда не знаешь… Вы пойдете со мной или…

Веденеев, похоже, хотел, чтобы я сказал «нет, не пойду, идите сами». Но я сказал:

— Пойду, конечно.

Михаил Алексеевич посмотрел на меня испытующе, но возражать не стал, наверное, думал, что я ему все-таки пригожусь, хотя я не понимал — в каком именно качестве. Повернулся и пошел — теперь я хотя бы точно знал, куда мы направлялись, и даже, как мне тогда казалось, понимал — зачем.