Янг сочувственно кивнул:

    -  Н-да, вам не позавидуешь. Вы не могли выдать его, так как он ваш отец, и из-за этого чувствовали себя в ответе за все его темные делишки. Последние восемь лет вы только тем и занимались, что пытались очистить свою совесть, искупить вину перед обществом.

    -  Я предпочитаю думать об этом, как о содействии правосудию, - сдержанно произнесла я.

    Тем не менее я понимала, что мой собеседник совершенно прав: прежде всего мною двигало чувство вины. Не в силах остановить отца, я находила себе отраду в том, что помогала разоблачать других преступников, предотвращая их дальнейшие злодеяния и, возможно, спасая чьи-то невинные жизни. Это немного успокаивало мою совесть - правда, не так чтобы очень…

    Откуда-то послышался тихий писк. Я машинально потянулась к своей сумочке, но оказалось, что звонят не мне. Генри Янг достал из кармана свой комлог и быстро пробежал взглядом текстовое сообщение.

    -  Лайонел уже явился, - сказал он мне. Спрашивает, не пригласите ли вы его на чашку чаю.

    -  Конечно, приглашу. Где же мне деваться! Сейчас я позвоню начальнику охраны и закажу пропуск.

    -  В этом нет нужды, мисс Виктория. Лайонел уже возле трапа вашей яхты. Я рассмеялась?

    -  Это у вас такая семейная традиция, приходить в гости без спросу? Гораздо проще было получить пропуск.

    Он ухмыльнулся в ответ и пригладил свои рыжие усы.

    -  Но ведь нужно же нам хоть время от времени практиковаться, чтобы не терять полезных навыков. - Улыбка исчезла с его лица. - А если серьезно, то мы не хотим, чтобы вас связывали с нами. Это может вам сильно навредить.

    -  Спасибо за заботу, - искренне сказала я, поднимаясь с кресла. - Ладно, впускайте Лайонела, а я тем временем позабочусь о чае. Надеюсь, вы сумеете открыть люк и с этой стороны?

    -  Да уж как-нибудь справлюсь.

    Уже через несколько минут Лайонел Янг сидел на диване рядом с Генри и не спеша попивал горячий ароматный чай. Внешне он был очень похож на своего младшего брата: примерно такого же телосложения, с теми же чертами лица и проницательным взглядом широко расставленных глаз, даже бороды они носили одинаковые, разве что у Лайонела она была потемнее и местами в ней виднелись серебряные нити ранней седины. Главное же отличие между ними состояло в том, что разум старшего из братьев был для меня открыт.

    Пока мы знакомились и обменивались любезностями, я из вежливости воздерживалась от чтения его мыслей, довольствуясь лишь восприятием эмоций. Лайонел был слегка напуган и напряжен, что, впрочем, естественно, но страха как такового он не испытывал. В конце концов он сам пришел ко мне, зная, чем это чревато, и у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к нашей встрече. Ни враждебности, ни зависти, ни отвращения с его стороны я не чувствовала - то ли их действительно не было, то ли он умело подавлял свои негативные эмоции.

    Когда со вступительными речами было покончено и для разрядки напряжения Генри Янг принялся рассказывать брату о том, как состоялось наше знакомство, я поняла, что Лайонел уже немного успокоился и привел свои мысли в порядок. По всей видимости, он думал, что я с самой первой секунды «читаю» его, и, убедившись, что ничего страшного не происходит, почувствовал себя более уверенно.

    Оставив пока без внимания текущие мысли, я занялась его личными константами. Как и у всех людей, обладавших ярко выраженной индивидуальностью, у Лайонела было много содержательных и «читабельных» констант, так что мне не приходилось по крохам собирать о нем информацию.