|
Пощупала пульс. Ровный и даже чуть-чуть замедленный. Дотронулась до двух дырочек на шее — и вздрогнула. Они были горячими и пульсировали. Может быть, это была только иллюзия, ведь они находились на сонной артерии, но факт оставался фактом. Они были теплее остальной кожи и пульсировали сильнее и не в такт крови. Катя замолчала — и я попыталась разбудить ее. Брызгала водой, орала в ухо, хлопала по щекам, жгла перед носом перья, махала нашатырем — все впустую. Потом убедилась в бесполезности затеи, вспомнила кое-что хорошее про вампиров и рванулась на второй этаж. Там должно быть то, что мне необходимо. Во-первых, — лейкопластырь в аптечке. Во-вторых, — крепкая веревка. И, в-третьих, — мое единственное оружие на данный момент, не считая банки с маринованным чесноком — подаренная деду сабля. Если эту пакость можно назвать оружием. Длинная дура в жутко роскошных ножнах. Из тех, что держать дома противно, а выкинуть — друга обидеть. Но наточена она была на совесть. Дедушка, хотя и оставлял ее на даче в надежде на воров, но иногда вытаскивал ее из ножен и точил лезвие. Оружие должно быть в рабочем состоянии. Я попробовала вытащить ее из ножен и осталась довольна. Тяжело, но держать можно. А рубить? Я надеялась, что не получу ответа на этот вопрос. Свои способности я знала. Если я попробую кого-то треснуть этой дурой, тем более рубить, дело кончится двумя смертями. Я зарежу сама себя, а мой враг помрет со смеху. Я связала Кате руки, укрыла подругу одеялом и еще привязала к креслу поверх одеяла. Рядом положила пластырь и ножницы. Кое-что я помнила. Вампиры не могут войти в дом, пока их не позовут или не пригласят. Но позвать или пригласить у нас может только Катя. Как этого избежать? Просто! Заклеить ей рот! А пока — внимательно наблюдать за ее состоянием. Или лучше заклеить ей рот сразу? Эй, а я вообще-то в своем уме? Я что — серьезно готовлюсь к нашествию вампиров? Но лучше быть готовой к самому худшему. Вампиры так вампиры. Если это не они — развяжу подругу и извинюсь. Я попробовала еще раз разбудить Катюшу, пошлепала по щекам, побрызгала водой и даже ненадолго зажала нос, но это опять не помогло. Полный ноль. И что мне теперь делать? Можно не верить в вампиров. Хорошо. Я не верю. Но если это они, то я окажусь в большой попе, чтобы не сказать хуже. Если же это не вампиры, то лучше обезопасить себя. Всю ночь я не просижу, а что придет в голову Кате — предсказать невозможно. Кстати, о приходе в голову! Я рванулась к дверям. Мой дом — моя крепость. Поэтому дверь у нас стоит такая, чтобы без тарана не высадили. Три замка, две цепочки. Я закрыла их все и по старой привычке бросила ключи в ящик комода. И тут же пожалела об этом. Мы же туда складываем на зиму всякое барахло! Лампочки, гвоздики, цепочки, игрушки.… Всякий мусор, который стихийно накапливается в доме. Выкинуть жалко, а разобрать — руки не доходят. А, ладно! Утром буду их выкапывать! Все равно до утра я ни шага за порог не сделаю. Катька успела меня серьезно напугать, и я ждала самого худшего. Может быть не вампиров, но каких-нибудь маньяков! Мало ли шизофреников на планете?! Мне и одного хватит! И пусть меня считают идиоткой и перестраховщицей! Я не в претензии! Не хотелось бы проснуться в компании бабушки и папы. Я не знаю, что нас ждет после смерти, и вовсе не жажду узнать это так скоро. Мне нравится жить и мне нравится моя жизнь. Я не согласна с ней расстаться так рано. Мне и двадцати-то еще нет! Будет в мае!
Я подумала — и заклеила Кате рот. Так, на всякий случай, сложила поудобнее свое оружие и сотовый телефон. И уставилась на нее. И, разумеется, задремала. Не выдержала. А вы попробуйте сами смотреть на что-нибудь одно. Поневоле уснете. Но проснулась очень быстро. От Катиного мычания. Она, по-прежнему с закрытыми глазами, мычала и вертелась на кресле. Но произнести ничего не могла. Пластырь не давал. Кажется, она хотела встать, но веревки не пускали. Хорошие такие, крепкие, хрен разорвешь! И меня это радовало. |
