Итак!

Святая вода.

С этим больше нет вопросов. Вампирам она — как мне серная кислота. Если тот же Дюшка мне попадется в руки, я просто его залью до полного растворения.

Молитва?

Катька определенно очнулась после святой воды и моей пародии на «Отче наш». Хотя почему пародии? Пусть я ничего не знаю о молитвах! Зато я молюсь делом! И вообще, для веры не надо быть священником. Вера — она внутри, а не снаружи. Когда вся эта история кончится, если уцелею, схожу в церковь и серьезно поговорю об этом, а пока не до того. И вообще, кто-то мне рассказал в свое время сказку.

Жила в давние времена женщина. Танцовщица. И не христианка. Никаким боком. Цыганка? Женщина с востока? Она и сама не знала. Она танцевала на площадях, а ей за это бросали монетки. Тем и жила. Конечно, ее схватили монахи и хотели сжечь. Но даже ведьмам положено последнее желание. И она попросила дать ей станцевать в последний раз. На площади все было готово. Костер, монахи — и, конечно, у одного из них в руках был крест.

И женщина начала танцевать. Так, как никогда раньше. Она все отдавала в этом танце — и жизнь и душу. Танцевала, как жила, как соловьи поют летней ночью. Танцевала, как языки огня в костре. И все смотрели, завороженные, словно пламенем. И толпа, и монахи… А когда закончился танец, она упала на колени прямо в грязь. Упала под ноги своим убийцам. Сил не осталось ни на что. Ни на гордость. Ни на достоинство. Даже чтобы стоять на ногах. Все выплеснулось в танце. Но никто не смел к ней притронуться.

И деревянное распятие Христа ожило, фигура протянула руку и помогла ей подняться.

Танцовщицу не сожгли. Она прожила в том городе долгую и счастливую жизнь. И каждый день танцевала на площади. Никто не смел сказать ей дурного слова. Все приходили посмотреть. Потому что все поняли — танец был ее молитвой Богу. Настолько она вкладывала в него свою душу.

Я не равняю себя — с ней. Видимо, эта женщина все-таки верила в Бога. А я? Я — верю? И как зовут моего бога? Вопросов было много, ответов — мало. Но если молитва работает — видимо, что-то в этом есть.

Кресты.

Реакция соответствует. Та вампирша заорала, после того, как схватилась за крест. Обжег он ее, что ли? А вот что произошло дальше? Почему она рассыпалась прахом? Из-за креста?

Вот что крест животворящий делает?!

Но это произошло не сразу. Только после моих слов.

Опять молитва? А можно ли мои криво сляпанные стихи назвать молитвой? Я бы их даже на туалетной бумаге не напечатала — чтобы рака большой ягодичной мышцы не было. С другой стороны — как могу, так и молюсь. И меня результат вполне устроил.

Похоже на молитву. Я ведь огрела крестом (пусть не сама, пусть опосредованно, через Катьку) еще одного вампира. И Дюшка к моему большому сожалению, не рассыпался, после того, как ему крестом по фейсу угодили! Или дело в Катьке? А если бы я его огрела — он бы помер? Эх, не додумалась я тогда помолиться для проверки! А жаль!

Так может еще удастся? Если встретимся?

Но для этого надо пополнить запасы крестов. И святой воды. Сегодня же. И Надюшке это не поручишь. ТАК я подругу не подставлю. И чем я ей это объясню? Попрошу Даниэля клыки показать? Ага, щаз-з-з-з-з… Вампир первый не согласится.

А я потяну дойти до церкви?

А куда я денусь с подводной лодки?

Что ж дальше?

А дальше. А дальше у нас был тот допрос. Ну, ту все понятно. Хороший следователь — плохой следователь. Это даже вспоминать неинтересно. И понятно, с чего Дюшка меня решил допросить. Он бы мне конечно приказал, как Катьке, чтобы я всех заложила, да только не действовало. Кстати, интересно — почему? Катька от его речей была вся в трансе.