Как-то постепенно наше дневное общение практически прекратилось. Вернее, вошло в рамки дежурного созвона днем с пожеланием не болеть и не переутруждаться. Зато ночью, в письмах, мы по-прежнему раскрывали друг другу душу. Мы обсмеялись и обговорились обо всем на свете. Я достаточно быстро привыкла к анонимному общению, научилась писать намеками и не ссылаться на общее прошлое. Сергей тоже резвился, но ни разу ни словом, ни полусловом не дал понять, что понимает, с кем он разговаривает.

Проходило время, и наше общение становилось все более интимным. Было очевидно, что мужчина на другом, конце провода заинтересовался мной серьезно. И я уже не знала, чего я хочу больше: чтобы Сергей знал, что это я, или чтобы он заново в меня влюбился.

Один раз я не выдержала и ввернула что-то про интернет-романы в нашем дневном телефонном разговоре. Сергей замялся, стушевался и не знал, как реагировать. Но что это значит? Смутился, потому что думает, что у него роман на стороне? Или Сергей считает, что я не знаю, что мой таинственный собеседник это он, и хочет сделать мне сюрприз?

Погода за окном портилась, осень грозила перейти в зиму. Вечерняя переписка стала для меня просто спасением долгими холодными вечерами. Незаметно мы стали желать друг другу спокойной ночи все пламенней и пламенней. По мере нарастания жара в письмах, Андрей стал активнее намекать на то, что неплохо было бы и встретиться. Предложил последнюю неделю ноября, ссылаясь на то, что у него будет полегче с работой, написал, что оплатит все расходы, звал на недельку в Москву.

В это время в ЦДХ проходит очередная книжная выставка. Я окончательно запуталась. Так он меня узнал или нет? Если нет, то какова наглость: звать к себе неизвестно кого, когда у него в это время буду я!

В первом же телефонном разговоре я у него спросила, помнит ли он о том, что я к нему приеду в ноябре. Сергей опять замялся, но сказал, что конечно помнит и ждет. Но как-то не так сказал, не убедительно, как будто из-под палки. Я разозлилась, мы поругались, причем наговорили друг другу кучу гадостей.

И я даже какое-то время серьезно собиралась эту неделю в Москве пожить у Наташи, но быстро остыла. В письмах мы назначили конкретный день встречи – 25 ноября. Выставка открывается 26-го, поэтому 25-го я еще целый день свободна. Назначили конкретное место встречи – некий маленький ресторанчик недалеко от Пушкинской площади, в письме Сергей-Андрей нарисовал подробную схему, где он находится. Вернее, сначала он пытался объяснить словами, типа выходишь из метро на какую-то там улицу, идешь до первого поворота налево… После совершенно естественных, на мой взгляд, вопросов: «В какую сторону на улицу выходишь?» и «Лево это где?» он выпендриваться перестал и показал пальцем.

Темой нескольких писем было то, как мы при встрече друг друга узнаем. О, это были просто шедевры! Я их не удалила, сохранила на память. Как мы резвились! Сочиняли друг для друга наряды, придумывали, что должны держать в руках, начиная с журнала «Огонек» и заканчивая пачкой презервативов – когда до встречи оставалось меньше месяца, мы уже совершенно не скрывали, чего хотим друг от друга. В итоге, остановились на том, что на мне будет что-нибудь рыжее, а Сергей (Андрей) будет в черном костюме и белом галстуке. Я испытываю просто непреодолимую страсть к мужчинам в официальных нарядах и настаивала на костюме. Белый галстук – его идея. Понятия не имею, почему белый, наверное он уже давно валяется в шкафу и его некуда больше надеть.

Я начала тщательно готовиться к поездке. Ну, маникюр, педикюр, депиляция, парикмахерская – это понятно, это обязательная программа. Но мне хотелось чего-то особенного. Зная по опыту, что похудание ни к каким восторгам не приведет, оставила эту идею. Совершенно непостижимо, но это факт: Сергею не нравится, когда я худею.