Хозяин занес в парилку две огромные, литровые кружки с квасом — как раз после парной. Жар уже утихал, в печи уютно потрескивали угли. Было хорошо — так хорошо, как бывает хорошо только после русской бани, когда рождаешься заново.

— Ну, а теперь, Павел Иванович, попарились, как говорится, пора и честь знать. Слушаю вас внимательно, что вас интересует…

Оба, и гость и хозяин понимали, почему они говорят в парилке, почему не в предбаннике за столиком. Ни одна аппаратура, что подслушивающая, что записывающая, не выдержит условий парилки. Да и где ее прятать — в заднице, простите?

— Многое… — спокойно ответил гость — меня многое интересует. Например, меня интересует — вы до конца службы собираетесь скрываться в областном УВД, под званием на три порядка ниже вашего действительного звания — или все-таки пора вернуться в бой?

Хозяин пожал квадратными плечами

— Звание как звание Меня вполне даже устраивает. До пенсии дослужу и ладно.

— Да? — гость нехорошо улыбнулся — а это порядочно, товарищ генерал-лейтенант? Вы не пытались выяснить — кто из ваших еще жив и здоров? А? Кто сидит! Кто уже… в земле лежит! А ты отсиживаешься тут, козлина!

Даже огромный опыт гостя не помог ему — да и что поможет, если на тебя бросается разъяренный носорог. В хозяине было за сотку живого веса и вся эта сотка — налитые чугуном мышцы. Раньше про таких говорили — подкову руками согнет…

— Ты меня жизни не учи, крыса гэбэшная — спокойный, даже равнодушный тон хозяина контрастировал с исполненными ярости глазами — не тебе каркать насчет этого! Тебя по реке вплавь пусть кверху брюхом — минутное дело!

Гость зашипел, пытаясь вдохнуть воздух. Хозяин подержал его еще секунду прижатым к стене — и ослабил хватку.

— Сука… — без злобы сказал хозяин, вышел в предбанник, наполнил бокалы квасом еще раз, вернулся в парную — как учить так вы первые…

— Успокоились? — гость взял предложенную кружку, отхлебнул, закашлялся — может, серьезно поговорим?

— О чем? Это мы завсегда рады поговорить… — хозяин одевал одну из масок, которых в его арсенале было множество, маску дурашливого шута — без разговора и человек не человек…

Гость поморщился

— Например — об операции «Гроза» поговорим.

Хозяин ничем не выдал, что это название ему что-то говорит. Дыхание спокойное, рука ровно держит кружку, не дрожит, глаза не бегают, а смотрят прямо на собеседника, тембр голоса не изменился ни на йоту.

— Гроза? Не припомню. В каком году было?

— В восемьдесят первом, Геннадий Викторович. В восемьдесят первом году. В восемьдесят первом году группа офицеров центрального аппарата МВД СССР завершила сбор и обработку информации по группе высокопоставленных сотрудников КГБ. В группу эту входили Андропов Юрий Владимирович, тогда еще Председатель КГБ, потом он станет секретарем ЦК КПСС по идеологии, Крючков Владимир Александрович, начальник Первого Главного управления КГБ СССР, Бобыкин Викентий Михайлович, начальник Пятого управления КГБ СССР и другие лица. Материалы, собранные вами на этих лиц, давали достаточно уликового материала для возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного шестьдесят четвертой статьей УК. Измена Родине. С этими материалами вы ознакомили вашего начальника, генерала армии Николая Анисимовича Щелокова. К этому времени вы, Геннадий Викторович, уже были по званию генерал-лейтенантом и выполняли только личные указания министра внутренних дел СССР, генерала армии Щелокова. Не знали вы только того, что Щелоков входит в специальную группу особо приближенных к Генеральному секретарю лиц, в его секретный штаб, в который помимо него и самого Брежнева входили генеральный прокурор Союза ССР Роман Андреевич Руденко, секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов и секретарь ЦК по кадрам Иван Васильевич Капитонов.