– Спасибо, – сказал Лиза и взяла несколько крохотных желтых леденчиков.

– А как вас зовут? – спросила девушка. – Меня – Беата.

– А меня Лиза.

– Моя мама была помешана на Беате Тышкевич, знаете такую польскую актрису…

– Да, конечно, знаю, красивая женщина…

– Лиза, а это ваша машина?

– Моя.

– Вы хорошо водите… Меня иной раз укачивает в машине, а вы совсем не дергаете, так плавно она у вас идет…

Слышать похвалу ее водительским способностям почему-то было очень приятно. Да и вообще Беата ей нравилась.

А какие у нее красивые руки! Длинные, тонкие пальцы, безукоризненный маникюр. Интересно, почему она сама не водит машину, наверняка деньги у нее есть. Лизе всегда было интересно побольше узнать о незнакомых людях, не столько из праздного любопытства, сколько из желания составить мысленный психологический портрет… Этому ее учил Саша, блестящий журналист. Он владел этим искусством в совершенстве, несмотря на молодость…

– А вы сами не водите машину?

– Нет, мне не хочется, в Москве такое ужасное движение… Надо иметь железные нервы…

– Это факт, – улыбнулась Лиза. – А вон и поворот на Переделкино. Вам куда?

– В писательский поселок, знаете?

– Конечно.

За городом было еще довольно много снега, но в воздухе уже чувствовалась весна. Окошко у Лизы было приоткрыто.

– За мостиком налево, потом направо, еще раз налево, – командовала Беата. – Все, приехали. Лиза, вы меня дождетесь?

– Обязательно.

– Прекрасно. Тогда через сорок минут посигнальте мне, ладно? – Она залилась румянцем, отчего стала еще красивее.

А к калитке уже спешил мужчина в тельняшке и кожаной жилетке, с полуседой бородкой. Его лицо показалось Лизе знакомым. Наверняка какой-то писатель, кажется, я видела его по телевизору. Он был чуть-чуть ниже Беаты, которая, никого не стесняясь, прильнула к нему, а он поспешно увел ее в дом.

Любовь, подумала Лиза. А ведь он старше нее лет на двадцать, не меньше. Ну и что? Я в такого не могла бы влюбиться… А хочется, черт побери… Я давно не влюблялась. Но в такого – никогда. Вот Сметанин – другое дело. Но он на меня и не взглянул. Ну и черт с ним. При воспоминании о красивом адвокате заныло сердце. Ничего, пройдет. Мне негде его увидеть. Я не знаю, где он живет, где работает… А может, спросить Адку? Да нет, она только посмеется надо мной. Эх, может, и в самом деле поехать в Австралию, завести роман со вдовым Роем Шелли… Красиво, черт возьми, звучит – Рой Шелли, куда красивее и романтичнее, чем Алексей Сметанин, между прочим. Выйти замуж, забрать бабушку и уехать, к чертовой матери, в Австралию, там кенгуру, коалы, утконосы и деревья с белыми попугаями, а еще океан, солнышко… И никакого чертова телевидения, никакого шефа, невоспитанного, наглого придурка… Сидит в своем кресле, раскорячившись так, что видно потные подмышки, а как разговаривает с людьми… И все ведь от неуверенности, от сознания того, что занимает не свое место… Как его могли назначить на этот пост? У нас же была интеллигентная, дружная команда, и вдруг этот придурок. Не у нас, уже не у нас, с горечью подумала Лиза. Она вылезла из машины. Какой воздух! – и ведь совсем рядом с Москвой, да что там, это уже просто Москва, а воздух другой. Весна, весна, пора любви… Вот что значит безработица! Уйма свободного времени – и сразу мысли о любви. Годы-то уходят, а любви нет… Хотелось бы знать, почему Беата только на сорок минут сюда примчалась? Трахнуться, и назад? Интересно, она замужем? Наверняка и муж ревнивый как черт, какой-нибудь «новый русский» с огромным состоянием и не менее огромным пузом… Они любят таких нежных, прекрасных женщин и могут себе это позволить.