Гавриил Державин. Провидение
Из сада, и зимой цветуща, Чертога вечныя весны, В величестве земного бога, Екатерина, кинув взгляд На златобисерное небо, На синюю Неву стоящу, Готовую пуститься в Бельт, И обозрев вокруг Петрополь, Улыбкою, весне подобной, Дарит отраду всем и жизнь.
И видя, что вдали, в томленьи Со льдами бьется человек, Всесильный перст к нему простерши, Велит его извлечь из волн. Летят крылаты серафимы, Усердьем пламенные слуги, И волю божества творят: Едва прошло одно мгновенье, Уже из бездны водной, темной Изъят, исторгнут, извлечен.
На твердом береге гранитном Простерт полмертвый, бледный труп, Убогим рубищем одетый; На посинелых смерть устах, И еле слышится дыханье; Но, Провидение и Благость! Творите вы лишь чудеса. Как отдыхает злак от мраза, Как из тумана всходит солнце, Так возвращаете вы жизнь!
Уж теплота лиется в жилах, И внемлет их биенье врач; Уж по челу и по ланитам Проник багряный огнь, — и грудь, Как сседшая морская пена, Зефиром зыблется и дышит, Являя чувствие и жизнь: В лице прекрасном, юном, нежном Воскресли розы и лилеи, И в них предстала дева нам.
Ведут ее перед чертоги, И вопрошают с высоты[1]: «Кто ты? зачем вдалась в опасность»? — Она ответствует, склонясь (В очах ея видна невинность): «Чтоб искупить залог священный, Родительский последний дар, Я шла, на Бога уповая; Я сира: мать, отец оставил»... — «Но я тебя восприиму»,
Возвысила свой глас царица И бросила свой светлый взор. Уже хитон, белейший снега, И ферязи драгие ей Несут, и на челе высоком Златая лента возблистала, Монистом грудь, — и в дар еще Готовят ей богато вено[2]; В дверях жених, и Смерть где злилась, Там торжествует днесь Любовь.
О Провидение! коль чудны И благи суть твои пути! Кто звал императрицу с трона И не велел смирять ей царств[3] ? Взнесенны удержать перуны, Весы остановить Фемиды И, опустя правленья руль, В часы работы черпать воздух, Чтоб деву спасть? — Ты, Провиденье! В Твоей руке сердца царей.
Ты возвратило мне Плениру[4]: Тебя, всезряще Око, чту. Когда пути мои невинны, Когда я сердцем, духом чист, И соблюсти обет мой Богу И верность сохранить монарху Дерзаю, — на известный рок Теку против стремленья бурна[5]: Ты в сени смертной мне подпора; А ты, Екатерина, щит.
О благодатная ! коль может Творцу уподобляться тварь: Всех более имеют право Великие на то цари, Когда они с своих престолов Громами ужасают злобу, Блаженствами дождят благих, От смерти к животу возводят. И ты, днесь сироту ущедря, Еще подобна Божеству.
1794
КОММЕНТАРИЙ Я. ГРОТА 31 марта 1794 года императрица, окончив обыкновенные свои занятия, вышла в Эрмитаж подышать весенним воздухом и посмотреть на Неву, которая вскоре должна была вскрыться. Вдруг она увидела вдали утопающего человека: посланные на помощь люди вытащили из воды сироту Охтянку, которую с трудом привели в чувство. Державин написал на этот случай стихи Провидение, вероятно представленные Екатерине. Лист, на котором они тогда же были переписаны постороннею рукою, носит сделанную карандашом отметку Н. А. Львова: «Если ты намерен представить, так уж потрудись, завостри их рифмами». Стихи однакож остались белые. В первом стихе поэт говорит о зимнем саде, находящемся в Эрмитаже.
Они напечатаны в изданиях: 1798 г., стр. 280, с означением в заглавии дня и года, к которым относятся, и 1808, ч. I, XLVIII. |
