— Кто его тебе дал?

— Одна подруга, — с усилием произнесла Изабо. — Она нашла его в старом сарае.

— Ты знаешь что это?

Она кивнула.

— У тебя есть лошадь. Почему ты не оставила седло себе?

Удивившись, откуда он узнал про Лазаря, она сказала тихо:

— Я хотела. Когда я езжу в этом седле, я чувствую себя так, как будто лечу. Но Лазарь — свободный конь, я обещала ему никогда не использовать ни хлыст, ни шпоры, ни седло и ни узду...

Смуглое лицо прорезала улыбка, а всадники за его спиной засмеялись и начали перешептываться.

— У тебя сердце, как у тирейчцев. Мы тоже считаем своих лошадей свободными, — сказал Изабо Мак-Ахерн. — Благодарю тебя за то, что вернула нам седло. Это одна из величайших реликвий нашей страны, которая многие поколения считалась пропавшей. Как тебя зовут?

— Изабо.

— А фамилия? — Она покачала головой, и он прищурился, — задумчиво разглядывая ее. — Странно. Ты совершенно не похожа на простолюдинку.

— Я найденыш, — сказала она ему.

Он медленно и внимательно оглядел ее, поглаживая бородку.

— Ты хочешь поехать с нами? Поэтому ты вернула седло?

Она покачала головой.

— Меня отдали в ученичество, я не могу уехать, — ответила она, украдкой бросая тоскливый взгляд на лоснящихся мускулистых коней, уже начавших беспокойно переступать с ноги на ногу.

— И все же у тебя сердце тигернана. Твой конь бегает вдоль опушки и беспокоится о тебе — и ты прячешь его от нас. Седло Ахерна заставляет тебя почувствовать, что ты можешь летать. Если хочешь поехать с нами, мы возьмем тебя.

— Спасибо, но я не могу. У меня здесь дела, — попыталась она объяснить.

— Тогда что я могу предложить тебе за седло?

На ее лице мелькнуло удивление.

— Ничего. Мне ничего не нужно. Я просто хотела... Седло не принадлежит мне. Оно помогло и поддержало меня, когда мне нужны были силы, но больше я в нем не нуждаюсь. То, что вы приехали сюда, показалось мне знаком, и я не знаю, когда мне снова представилась бы такая возможность... вот я его и принесла. Оно ваше.

— Что ж, еще раз благодарю тебя, Изабо Найденыш. — Длинные смуглые пальцы Мак-Ахерна отстегнули брошь, приколотую к его груди, и вложили ее в загрубелую ладонь Изабо. — Если передумаешь или тебе просто понадобится моя помощь, приезжай в Тирейч. Отдай это любому из моих людей, и тебя проводят ко мне.

Она взглянула на брошь и, заметив, узор в виде вставшей на дыбы лошади, вспыхнула.

— Разве это не ваш семейный герб? Может быть, не стоит отдавать его мне?

Он рассмеялся.

— Это простая безделушка, девочка. Я не надеваю фамильные ценности, когда еду в чужие края. Они хранятся в Тирейче, уверяю тебя. Я рад отдать ее в награду за седло. Это был воистину царский дар.

Изабо чуть было не возразила снова, но он поклонился и сказал ей тихо:

— Мы в нашем клане не можем не отдариться. На нас ляжет долг, а мы не любим оставаться в долгу.

Она сжала брошь в кулаке и кивнула.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она звонко, и он, улыбнувшись, вскочил на спину крылатого жеребца.

— Тогда я буду с нетерпением ждать встречи, Изабо Найденыш. Уверен, Пряхи переплетут нити наших жизней снова.

Впервые за многие месяцы Изабо услышала упоминание о Пряхах, и на глазах у нее выступили слезы. Кивнув, она отступила, и крылатый жеребец рванулся вперед, взмахнув радужными крыльями, обрамляющими высокого мужчину, сидящего на его спине. Закричав, остальные всадники поскакали вслед за ним, промелькнув мимо Изабо размытым гнедым, вороным и каурым облаком.