|
Или на кухню ушел — оттуда доносилось хорошо различимое журчание льющейся воды, видимо, дневальный мыл посуду. Через пару минут бармен появился, узрел свежего посетителя за стойкой и вальяжно приблизился. Поскольку сегодня Сиверцев выглядел вполне пристойно, за счет заведения ему, надо понимать, не полагалось. — Привет! Яишенку какую-нибудь сообрази, а? — попросил Сиверцев. — Со шкварками. И с лучком зеленым. Только, ради аллаха, без помидоров. Бармен флегматично чиркал в блокноте. — Кофе? — осведомился он, записав. — Лучше чай. Черный. И в большой чашке, не в наперстке. — Спиртное? — Пока пас. Бармен кивнул, с треском вырвал из блокнота лист и указал рукой в зал — присаживайся, мол. — Да я лучше тут, за стойкой, — пробормотал Сиверцев, а затем неожиданно для себя самого прошел к ее дальнему краю и уселся на крайний табурет. На то самое место, где чуть больше суток назад сидел некто в балахоне. За спиной Сиверцева Феда поперхнулся пивом и зашелся в приступе мучительного кашля. Сиверцев обернулся, округлив глаза и приподняв брови. — Ты чего? — спросил он с легкой тревогой. Феда, все ещё кашляя, отмахнулся — сиди, мол, сам разберусь. Ну Сиверцев и повернулся опять к стойке. Было слышно, как где-то на кухне бармен внушает повару: — Яишницу со шкварками и с лучком. Да с зеленым, Мосол, а не с гнилью твоей со склада. — Яиц сколько? — бурчал невидимый Мосол. — Сколько и всегда, три. И живее давай, ща народ набежит, уже почти девять. — Хорошо… Народ и правда начинал собираться, появился заспанный Жучара, бросил на ходу: «Привет, наука!» и подсел за столик Феды. Туда сразу же направился вынырнувший из кухни бармен, потому что официантов видно не было — скорее всего ещё не пришли после развода. Это салаги, которые убираются на кухне, спешат в бар сразу же после восьми — тут и поживиться им, вечно голодным, всегда найдется чем, да и взгреют за опоздание. А в официантах сплошь черпаки, эти уже позволяют себе некоторые вольности. Странно, но со своего места Сиверцев прекрасно слышал, о чем заговорили Феда с Жучарой, хотя говорили они тихо, а сидели достаточно далеко. — Чё это сегодня открылись ни свет ни заря? — спросил Жучара с некоторым удивлением. — Обычно под дверью кукуешь, пока девять не пробибикает. — А сегодня не закрывались, — пояснил Феда. — Кто-то из погон распорядился. Жлобов, вон, из штурмовой роты на вход отрядили. — С какой радости? — Почем мне знать? Может, и после вчерашнего… — Тише ты, — прошипел Жучара, понижая голос, но Сиверцев все равно его слышал. — Орешь, блин, как в телевизоре… — Я не ору, — Феда тоже понизил голос. — Я тихонько. Да и нет ещё никого. — Вон Ванька сидит, похмеляется… — Так он далеко. |
