Он кивнул на пакеты, стоявшие рядом с колыбелькой:

— Я вижу, ты уже начала покупать что-то для ребенка.

Сумки были полны вещичек розового цвета. Марианна вспомнила, каким горем обернулся для нее последний день покупок для Софи. К черту забвенье. Она не позволит ему прятать голову в песок, как страус. Если он хочет продолжить совместную жизнь, он должен понять, что она за человек, какая она в радости и горе. Он должен понять, что чувства нельзя прятать! И нельзя убегать от них.

Ее рука скользнула по нежному шелку маленького платья. Марианна повернулась к Себастьяну и спросила его в упор:

— Ты хоть когда-нибудь думаешь о ней?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Думал ли он о ней хоть когда-нибудь? Вопрос Марианны обжег его, как удар хлыстом. Он хотел оборвать разговор, но мгновенно взял себя в руки. Нет, если он хочет заново выстроить отношения с Марианной, ему нельзя повторять ошибки. Надо признать, что его позиция в основном и разрушила их брак. Надо выбираться из-под руин.

— Я думаю о ней постоянно, — его голос шел из глубины груди.

Даже если бы он попытался забыть ее имя, он все равно каждый миг думал бы о том, все ли с ней хорошо, как за ней ухаживают, как с ней обращаются — хватает ли ей тепла, света, радости. Хватает ли любви.

Марианна остановилась около детской колыбельки, взялась за нижнюю планку сетки, которую им не суждено поднять, когда девочка подрастет.

— В конце недели ей исполняется год.

— Я помню.

Марианна достала из пакета крошечное розовое платье, расшитое белыми маргаритками по воротничку и краю юбки.

— Я ходила в магазин за подарками для нее. Несколько дней назад.

Она оторвала ярлык и сунула его обратно в пакет.

— Я знаю, что она этого не увидит и не узнает. Но мне так хотелось отпраздновать ее день рождения. Даже без нее.

Следующей была кукла. Ярлык оторван, кукла посажена на постель.

— И я пошла по магазинам…

Она достала набор для купания — розовых, желтых, голубых и зеленых рыбок.

— Я отдам все на благотворительные цели.

— Хорошо. Что ты еще купила?

— Всяких одежек — нарядных и для прогулки. Нагруднички и башмачки.

Она достала плюшевого медвежонка и прижала его к груди.

— И еще я принесла зверюшек из того магазина, где ты всегда заказывал мягкие игрушки.

— Я помню, как мы обсуждали это место.

Марианна тогда выбирала, где праздновать первый день рождения Софи, и магазин мягких игрушек тоже значился в списке.

Она гладила медвежонка, а перед глазами проносились картины прошлого.

— Когда они делали его, то пришили бархатное красное сердечко, чтобы загадать желание.

Ее глаза наполнились слезами и пальцы сжали игрушку.

— И я загадала желание — чтобы она была счастлива и здорова.

Он тяжело вздохнул. В горле встал комок. Он устал сдерживать натиск воспоминаний, защищая сердце от их беспощадного потока.

— Ты убиваешь меня, Марианна.

— Прости.

Она посадила медвежонка в угол колыбели, нежно погладила красное сердечко.

— Мне не стоило так много говорить об этом. Я знаю, ты предпочитаешь не вспоминать о ней.

— Нет, я не об этом, — он наконец решил рассказать ей все без утайки, даже если это оттолкнет ее. — Меня убивает то, что меня не было здесь, когда ее увозили. А я должен был разделить это с тобой.

Она резко развернулась к нему, ее ресницы взволнованно задрожали.

— Но ты ведь тоже страдал, хоть и не показывал этого!

Она была великодушна. Более, чем он мог рассчитывать.