Саня затормозил справа от корпуса, у глухой стены.

– Спрячь их где‑нибудь! – крикнул ему Евгений и выскочил из автобуса, вытолкнув Шатрова. – Скажи им, чтобы прекратили огонь! Ну!

Стоя за спиной психиатра, он держал «узи» на его плече.

– Не стреляйте!!! – крикнул Шатров.

Но охрана уже получила команду Атуева стрелять без разбора. Евгений понял это сразу, как только пуля угодила Шатрову в лоб.

Одним прыжком преодолев перила балюстрады на первом этаже. Евгений ворвался в освещенную комнату дежурного персонала. Прижав к стене какого‑то толстого санитара, достал у него из‑за ремня «ППС»:

– Где Грошевская?!

– Я не знаю… нс знаю!.. Я не отвечаю…

В комнату вбежал охранник, но выстрел упредил Саня из коридора.

– Вперед! – толкнул санитара к выходу Евгений. – Открывай все двери! Живо!

– Да как же…

– Открывай!!! – Короткая очередь в пол у его ног убедила санитара повиноваться.

Саня, вооруженный двумя автоматами, прикрывал их, пока они продвигались по лестнице на второй этаж, где находился стационар. Его, в свою очередь, «прикрывали» Федина и плененный в гараже «Таверны» охранник, скованные «браслетами».

– Ну давай, давай!! – кричал Саня, отстреливаясь. – Убейте народную артистку, любимицу публики!.. Сволочи!.. В искусстве ни хрена не понимаете!..

За тяжелой, обитой листовым железом дверью с врезным решетчатым окошком оказалась палата на двенадцать койко‑мест. Не обнаружив Грошевской среди небритых, нечесаных, встревоженных выстрелами душевнобольных, Евгений потащил санитара к следующей двери.

– Открывай!

– Да нельзя туда, там «буйные»…

– Открывай, гад! Убью!..

С моря приближался какой‑то катер. Нужно было спешить.

Всадив обойму в осветительный щит, Саня вырубил свет во всем корпусе. Кое‑где синели лампочки дежурного освещения, подключенного к подстанции. Теперь Евгений перестал быть мишенью, но найти Грошевскую в переполненных палатах стало практически невозможно; приходилось выталкивать всех на балюстраду вдоль фасада «психушки», куда попадал свет далекого прожектора. Сумасшедшие с криками и воплями разбегались по коридорам, лестницам и двору. Дикая толпа принялась душить санитара…

– Что вы делаете?! Зачем?.. Остановитесь же! – прихрамывая, подбежал к Сане пожилой человек в пижаме. – Так нельзя!.. Кого вы ищете? Я знаю тут всех, я старожил! Не стреляйте в меня!

Кричала Федина. Обитатели палаты «буйных» срывали с нее одежду.

– Не собираемся мы ни в кого стрелять, батя! Ищем женщину по фамилии Грошевская.

– Не знаю такой… Но женская палата только одна – крайняя справа!..

В замок женской палаты Евгению пришлось стрелять из «стечкина» – ключи остались у санитара. Женщины – в белье и халатах на голые тела – рванули в коридор, повисли на нем; пришлось отбиваться, стараясь не причинить им вреда. Скатившись вниз по лестнице, он побежал к Сане:

– Нет ее нигде!..

– Тогда смотрите в подвале, – твердо сказал человек в пижаме.

– Там что, тоже держат больных?

– Там держат тех, кому суждено стать «больными». Саня ничего не понял, но разбираться было некогда.

– Пойдем с нами, батя!..

В подвале работало аварийное освещение. Евгений остановился перед приоткрытой дверью, толкнул ее и отскочил в сторону. Никто не стрелял…

На полу в помещении с решеткой на маленьком окне сидел человек, прикованный «браслетами» к толстой фановой трубе.