На нашу беду на бирже начинается паника, наступает катастрофа. В России почему-то все принято равнять под одну гребенку. Всем наплевать, что вместе с финансовыми пузырями рушатся и нормальные проекты. Я знаю несколько прекрасных проектов, которые были похоронены под обломками финансовых мыльных пузырей.

  Для меня самым страшным был даже не кризис в стране. На всю жизнь в моем сердце болью остались те ложь, грязь и клевета, которые мне пришлось испить до дна. Мощный коллектив энтузиастов, создающий уникальное по цене и по качеству оборудование, вдруг смешали с грязью. Стоимость нашего оборудования в 8 раз была дешевле иностранного, мы производили оборудование из нержавеющей стали, то есть вечное, а иностранное оборудование делалось из недорогого ржавеющего металла. Я всегда знал, что делаю очень важное и нужное дело. Я гордился вместе со своим коллективом тем, что мы делали, и все наши труды на наших глазах рушились, у меня было такое страшное чувство, будто умирает мой ребенок, умирает часть моей души. Было очень трудно в год кризиса. Металл подорожал в 15 раз, банки лопались, кредитов не давали. Было ощущение, что мы работали в стране, которую постоянно трясут землетрясения: вроде бы вчера ты приходил в банк и договаривался о сотрудничестве, но сегодня ты уже не находишь этого здания - ты видишь груду развалин, банк лопнул, закрылся. Разрушены были производственные связи, было очень тяжело.

  Я попытался спасти предприятие. Для того чтобы выжить, нам нужны были новые заказы, так как многие предприниматели разорились и не могли оплатить уже заказанное оборудование. Я приехал к трем губернаторам, представил им разумный план оснащения их областей малыми хлебопекарнями. У меня были гарантийные письма солидных банков, у меня был бизнес-план, у меня были все аргументы за то, чтобы оснащать наши города и села российским оборудованием, которое в несколько раз дешевле импортного. Но когда я увидел, что чиновники оказывают предпочтение западным хлебопекарням стоимостью в 10 раз дороже и игнорируют наши хлебопекарни стоимостью всего 15 тысяч долларов при такой же производительности, я понял, что в то время в нашей стране никому не нужно было машиностроение. Наверное, получая откат, им было совершенно наплевать на рабочие места, на страну, их логика понятна - положить в свой личный карман как можно больше денег сразу, а там хоть потоп.

  С одной стороны - непонимание чиновников, которые обязаны поддерживать нашу промышленность, с другой стороны - клевета и грязь журналистов убили меня наповал, сломали мой дух, смешали мое имя с грязью. Ни один журналист не приехал и не прошелся по нашим заводам, по нашим цехам. Ни один журналист не посетил работающие хлебопекарни, не приехал в центр обучения, но статьи были настолько пакостные, грязные, что, честно признаюсь, я не выдержал и сломался. В стране был колоссальный кризис, страх за будущее, все рушилось, бездумная политика старого правительства убивала машиностроение, но меня сломали не материальные трудности, не производственные. Я искренне, наивно верил, что делаю что-то очень важное для людей, и свято верил в то, что недорогие надежные хлебопекарни действительно нужны людям. Но когда в прессе, на телевидении меня начали смешивать с грязью, называть жуликом, негодяем, этого я перенести не мог.

  Налоговая инспекция и полиция просто жили у нас в офисе, пытаясь найти криминал, пытаясь найти преступление, не давали спокойно работать, но это полбеды, это нормально, на то они и нужны, налоговые органы, чтобы проверяли и стояли на страже государства.