«Ты у меня первый», – прошептала она, лежа на боку и утомленно глядя на него. В полумраке ее кожа казалась синей, как у индийского бога, а маленькие крепкие груди светились, словно две полных луны с черными точками сосков.

«У тебя еще никого не было? – поразился Каретников. – Надо было сказать. Я бы…»

«Что?»

Он смешался и замолчал. Никогда раньше он не испытывал такой упоительной страсти, даже в первые ночи с Нелей.

«Сколько тебе лет?»

«Девятнадцать».

«Совсем девочка…»

И понеслось! Каретников ощутил необыкновенный прилив счастья, в которое уже перестал верить. Мила заполнила ту нишу в его душе, которая оставалась свободной, несмотря на жену и детей. Он сам не осознавал, чего ему не хватало, и внезапно заполучил именно то, что нужно.

Каретников любил свою семью, но Мила внесла в его существование остроту и соль, которые она обожала. Засыпая в супружеской постели, он думал о ней. Просыпаясь, с замиранием сердца предвкушал их встречу, запретные ласки и пряный вкус греха. Оказывается, нарушать правила ох как сладко! Еще слаще заиметь тайну, которая жжет и ранит. Но раны эти хочется растравлять и лелеять. Иная боль возбуждает, – открыл для себя Каретников. Болью было то, что с Милой рано или поздно придется расстаться. Он потеряет ее. Неизбежно. А пока он наслаждался каждым мгновением любви, словно последней каплей, последним глотком воздуха, последней искрой света…

Девушка подумала, что он уснул, и тихо дышала, прижавшись к нему горячим бедром. Она была красива особенной, изысканной красотой, которую постигаешь час за часом. Каретников не причислял себя к знатокам женских прелестей, но знакомство с Милой сделало его, ранее неприхотливого, капризным гурманом.

Теперь он не мог смотреть на жену иначе, как на грубую поделку, которая не идет в сравнение с тонким изделием, вышедшим из-под резца создателя в порыве вдохновения. Мила казалась ему совершенством. Теперь он не смог бы переспать с проституткой. Что-то в нем изменилось бесповоротно, и эти перемены страшили его.

Каретников не увидел, – глаза его оставались закрытыми, – почувствовал неуловимое движение в углу комнаты… игру света и тени, опасный вихрь.

– Сквозняк, – вымолвил он, продолжая лежать.

Мила приподнялась на локте и взглянула в сторону окна.

– Откуда? Все закрыто.

Враждебный вихрь приобрел образ, цвет и запах. Зверь! Он уже и сюда добрался, в спальню. Он напряжен и собран, как перед прыжком. Он дышит… и дыхание его пахнет кровью…

В безотчетном порыве Каретников привлек к себе девушку и овладел ею, убегая от зверя. Это было отчаяние, которое он утопил в любовном экстазе.

Потом он быстро поднялся и, стараясь не смотреть в тот угол, прошел в ванную, закрылся и включил душ. Зверь отдалился… стал меркнуть, как давний полузабытый сон.

Каретников вспомнил слова психолога. Тот намекнул, что подобные галлюцинации могут вызывать некоторые препараты и яды, если их принимать малыми дозами.

«Вы уверены, что вас никто не травит?»

Каретников подумал и сказал, что такой уверенности у него нет. Неужели жена подмешивает ему отраву в еду или питье?

– Бог мой, зачем? – пробормотал он, подставляя лицо под струи горячей воды. – Зачем?

Неля не способна на это. Хотя почему нет? Она безумно ревнива и успела привыкнуть к достатку, который обеспечивает муж. Она ни за что не согласится на меньшее. Все или ничего.

– Или ничего… – отфыркиваясь, вымолвил Каретников. – Небось эта отрава не оставляет следов.

Неля не глупа, она не станет себя подставлять. Она не допустит ни малейшей ошибки.