– Ах, вот куда вы делись, – задумчиво сказала Катя. – Теперь хоть стало понятно.

– Ну вот, а в монастырь этот их отправила я… Есть у меня один батюшка знакомый, очень тоже влиятельный человек, – сказала Марина. И задумалась. – А потом…

– Да, а что потом? – подхватил Лева. – Что потом-то?

– Много как у вас влиятельных знакомых, – тихо сказала Катя. – Даже завидно.

– Да я сама удивляюсь.

– Ну так что же «потом»? – повторил свой вопрос Лева.

– Потом позвонила Даша.

– И что?

– Не знаю, Лева, как тебе все это объяснить. Вот не знаю.

– А ты попробуй.

– Да не объяснишь, что-то вот щелкнуло как будто внутри.

– Что там у тебя щелкнуло?

– Услышала голос. Знаешь, как будто это меня позвал кто-то. Мама, что ли. Или бабушка. Типа, иди давай. Она меня спрашивает: вы не знаете, где они все? И я чувствую, что не могу. Не могу соврать. Говорю: Даш, приезжайте ко мне. Поговорим. Ну, она сразу приехала. Взяла такси, через полчаса была у меня. Я даже в себя прийти не успела. Сижу, думаю: что это со мной было-то? Я ведь ее раньше один раз всего видела. Все только с твоих слов. Ну да, девушка, симпатичная, несчастная. Ты в нее вроде как влюблен, хотя чувств своих не показываешь. Или показываешь, но неотчетливо. И все у вас как-то непонятно. Ну, в этом направлении все было. Типа соперница моя. Хотя бред это все такой, даже сейчас говорить про это тошно. Хотела я, в общем, с ее помощью все проверить, все поставить на свои места – где ты, где я, сколько все это у нас будет продолжаться.

– Протестировать, – уточнил Лева.

– Ну да. А тут увидела ее, и такое зло меня взяло. Что ж я делаю? Зачем? Ради кого? Так я обозлилась, и на тебя, и на Стокмана этого, и на Петьку даже. Три мужика, бросили ее, оставили одну. Ну это нормально, Кать?

– Три мужика… Целых три, – неопределенно сказала Катя.

– Да, целых три. И все три дали деру. Проговорили с ней, короче, всю ночь. Про тебя, про Петьку.

– Ну-ну, – сказал Лева. – И что выяснили?

– Да сам все понимаешь… Ну да, многого она от тебя ждала. Многого, Лева. Что выведешь ты ее на воздух. Вот так она сказала. На воздух, понимаешь? Решишь все это, разрулишь как-то. Для нее, ради нее. Она же не дура, она видит, что ты запал. Что ты вроде как с ней, на ее стороне. Но ты, видать, совсем не о том думал. Не о ней думал, о себе. Не смог выбор сделать. Не смог, Лева.

– Да, не смог, – сказал Лева. – А какой выбор? Или она, или он? Ну глупо. Я-то думал о Петьке. Ребенок здесь главный, тебе ли не знать?

– Ах, ребенок… – недобро усмехнулась Марина. – Ну да, как же это я забыла-то, а? Для тебя всегда ребенок – главное.

– Марин, я прошу!

– Да не надо, не проси! Все равно не дам! Не дам больше ничего, ни капли тебе не дам, ни грамма, понял? Ребенок ему главное! Ребенок! Ну да, ты же доктор, ты же ученый, ты же специалист! Диссертацию, наверное, пишешь. Или что ты там пишешь?

– Да ничего я не пишу, – глухо сказал Лева. – Что за чушь.

– А неважно. Неважно, пишешь или нет. Ты головой, головой своей влезаешь в жизнь, понятно? А ты подумал, нужна она там, твоя голова? Ребенок – это не мысль твоя, не идея, это часть матери. Это собственность ее, понял? Не та собственность, которой торгуют.