Женщина нашего типа направляет жаркие лучи своего эроса на того мужчину, который оказался в тени материнского начала, и возбуждает тем самым моральный конфликт. Но без этого не бывает никакой осознанности личности. "Однако почему, — конечно же спросят меня, — должен человек "a tort et a travers" добиваться более высокой осознанности?" Этот вопрос бьет в самое яблочко проблемы, и ответить на него, пожалуй, трудно. Вместо того чтобы действительно на него ответить, я могу лишь исповедовать нечто вроде веры: мне кажется, что через тысячу миллионов лет в конце концов кто-нибудь должен будет знать, для чего существует этот удивительный мир горы, моря, солнца и луны, млечного пути, тумана неподвижной звезды, растений и животных. Когда я стоял на маленьком холмике в Ати-Плейнсе в Восточной Африке и видел, как многотысячные стада диких животных паслись в безмолвной тишине — точно так же, как они это делали в незапамятные времена, — то у меня тогда возникло чувство, что я есмь первый человек, первое живое существо, которое одно только и знает, чем является все это. Весь этот мир вокруг меня был еще в первозданном покое и не ведал, что он существует. И как раз в момент постижения этого мир претворился и состоялся, и без этого момента его бы никогда не было. К этой цели стремится вся природа и находит ее осуществленной в человеке, всегда, правда, только в человеке, осознающем это все самым совершенным образом. Всякий, даже самый маленький шаг вперед по стезе становления сознания творит мир.

Не бывает осознанности без различения противоположностей. Это — отцовский принцип логоса, который вырывается в ходе бесконечной борьбы из первотеплоты и пратьмы материнского лона, т. е. как раз из бессознательности. Не боясь никакого конфликта, никакого страдания, никакого греха, страждет и тянется божественное любопытство к рождению. Бессознательность есть первогрех, в конечном счете — зло для логоса. Однако его миросозидающее дело по очищению — это смерть материи, и дух, который отважился на все высоты и бездны, должен, как говорил Синезий, претерпевать также и божественное наказание, — быть прикованным цепями к утесу Кавказа. Потому что ничего не может быть без иного себе, потому что и то, и другое вначале были чем-то "единым" и в конце опять станут этим "одним". Сознание может существовать только при постоянном признании и постоянно принимая во внимание бессознательное так же, как и вся жизнь должна пройти через много смертей.

Возбуждение конфликта — это люциферова добродетель в подлинном смысле этого слова. Конфликт порождает пламя аффектов и эмоций и как, всякий огонь, конфликт также имеет два аспекта, а именно, аспекты сжигания и порождения света. С одной стороны, эмоция есть алхимический огонь, тепло которого делает все лишь видимостью и жар которого сжигает "omnes superfluitates comburit", все излишества, — с другой стороны, эмоция — это тот момент, когда сталь касается камня и высекает искру: эмоция есть как раз самый главный источник всякого становления сознания. Не бывает превращения из тьмы в свет или из застылости в движение без эмоции.

Женщина, на роду у которой написано быть возмутительницей, деструктивна лишь исключительно в патологических случаях. В случае нормы она в качестве возмутительницы сама охвачена беспокойством, как несущая превратности она сама превращается, и сиянием огня, который она возбуждает, озаряются и освещаются все жертвы этой завязки.